Фашизм: идеология, политика

Ценой эксплуатации и грабежа оккупированных территорий фашисты получали возможность подкармливать обывателей, заражая одновременно их головы шовинистическим угаром, жаждой новой наживы и грабежа². Г. Бёлль в своем романе «Бильярд в половине десятого» рассказывает, как в одной из местных германских газет времен второй мировой войны рисовалось «недалекое будущее немцев»: «… 1958 год, двадцатилетний унтер-офицер Моргнер стал тридцатипятилетним крестьянином Моргнером, он поселился на берегу Волги; его рабочий день кончился, Моргнер наслаждается заслуженным отдыхом, покуривая свою трубочку, на руках у него один из его белокурых малышей; Моргнер задумчиво смотрит на свою жену, которая как раз в этот момент доит последнюю корову. Немецкое молоко на берегу Волги…»³.

Подобная «перспектива» также служила морально-психологической подготовке обывателя к грабительской войне. Фашистскую солдатню гнала вперед и фанатичная вера в удачу, которая укреплялась легкими победами фашистского вермахта в первые годы развязанной фашизмом второй мировой войны.

В условиях жестоких репрессий, тотального запугивания и подавления большая часть трудящихся также была духовно подавлена и, как писал В. Ульбрихт, потеряла правильную классовую ориентировку. Многие из рабочих разучились понимать взаимосвязь политических явлений. «Дух милитаризма и расизма глубоко проник также и в ряды рабочего класса»⁴.

Настроения, утвердившиеся в тот период в Германии, достаточно выразительно отражены в воспоминаниях бывшего офицера вермахта, а затем известного деятеля немецкого антифашистского движения Отто Рюле. «Для нас, немцев, — пишет он в своих мемуарах, — тогда все шло неожиданно хорошо. После торжественной музыки Листа по радио передавали официальные сообщения о взятии Кракова, Сандомира, Перемышля, Белостока. Сотни тысяч польских военнопленных, сотни захваченных или уничтоженных пушек, танков, самолетов, капитуляция гарнизона Вестерплатте в Данциге, захват порта Гдыня и, наконец, крепости Мозлин и Варшавы. За какие-нибудь три недели поход на Польшу победоносно завершился. Сердца многих немцев забились чаще. И все это при нескольких тысяч погибших с нашей стороны! В октябре в армии снова разрешили танцевальные вечера. Жизнь почти вошла в нормальное русло. С теми пайками можно было жить» ¹.

8 августа 1941 г. в одном из лагерей для немецких военнопленных побывала комиссия Коминтерна. 90 % пленных, полностью оставаясь в плену фашистской пропаганды, утверждали, что в «третьем рейхе» осуществлен немецкий социализм, что предприниматели не обладают больше правом все решать самостоятельно и что на заводах и фабриках наведен «порядок». Большинство пленных категорически заявляли, что Германия нуждается в «жизненном пространстве» и что Европе поэтому нужен «новый порядок». Этим они обосновывали разбойничьи походы против других народов. «Потрясающим было то, — отмечал В. Ульбрихт, — что среди солдат находились молодые металлисты из семей социал-демократов. Однако отцы этих солдат ничего не предприняли, чтобы дать понять сыновьям, что несет с собой господство агрессивных сил германского монополистического капитала и ложь о «немецком социализме»².

В 1942 г. В. Пик посетил лагерь военнопленных под Москвой. И здесь многие из тех, с кем он говорил, продолжали повторять нацистские бредни о «спасении Германии от большевизма», «германской расе господ» и о «жизненном пространстве». В. Пик писал: «Разумеется, посещение это представляло для меня очень большой интерес. Вот каков теперь внутренний мир наших соотечественников! Становится жутко! Нам придется еще немало поработать, чтобы снова сделать их разумно мыслящими людьми»³.

Да, фашистам удалось одурманить, ослепить ядом национализма, ядом шовинизма и расизма, ненавистью к другим народам, широкие народные массы своих стран. Но они отнюдь не смогли воспитать ни патриотов, ни героев. Они твердили своим солдатам, что они, люди «крепкого кулака», дают подлинное «звучание немецкой истории», что их души сделаны «из того же теста», что и «великие души вечной немецкой национальности», они героизировали их смерть, внушали гибнущим за неправое дело людям, что они сражаются и умирают за «Великую Германию», за ее расу, дух, культуру.

Все это было ложью[17]. У фашистов «не было и не могло быть ни героев, ни подвигов, ни славы», ибо война, которую они вели, «была грязной войной, бесчестьем для немецкого народа. Гитлеровская агрессия порождала убийц по долгу службы, палачей по воспитанию и призванию. А у палачей и убийц нет дружбы и товарищества, их отношения друг к другу напоминали повадки хищных зверей. И сама их смерть была подобна смерти затравленного хищника»².