Фашизм: идеология, политика

В. И. Ленин также подчеркивал социальный паразитизм люмпен-пролетариата. «… Нужда и нищета, — писал он, — выбрасывала тысячи и тысячи на путь хулиганства, продажности, жульничества, забвения человеческого образа… Богатые и жулики, это — две стороны одной медали, это — два главные разряда паразитов, вскормленных капитализмом…» ¹ Ленин характеризовал люмпенов как «слой подкупных людей, совершенно раздавленных капитализмом и не умеющих возвыситься до идеи пролетарской борьбы» ².

Буржуазия всегда охотно использовала люмпенов против рабочих, против трудящихся. В. И. Ленин обращал внимание на то, что в 1912 г. во время всеобщей стачки в Цюрихе против рабочих были использованы нанятые швейцарскими предпринимателями в Гамбурге в качестве штрейкбрехеров «всякие уголовные типы, осужденные в Германии за сводничество, драки и т. п.»³.

В 1918 г. Р. Люксембург подчеркивала, что борьба с люмпен-пролетариатом является проблемой особой важности для каждой пролетарской революции. «Мы в Германии и повсюду тоже будем иметь с этим дело. Люмпен-пролетарский элемент врос в буржуазное общество не только как особый слой, как социальные отбросы, которые растут с огромной быстротой, особенно во времена, когда обрушиваются стены общественного строя, но и как неотъемлемый элемент общества в целом. Пролетарской революции придется повсюду бороться с этим ее врагом и орудием контрреволюции»⁴,— писала она.

В 30-е годы, в дни роста фашизма, эти предсказания Р. Люксембург полностью оправдались. Дело в том, что поражение Германии, послевоенная разруха и инфляция превратили значительную часть мелкой буржуазии (мелких рантье, чиновников, мелких предпринимателей, ремесленников и различных торговцев) в люмпен-пролетариев. К этому следует добавить, что война породила особую, довольно многочисленную прослойку деклассированных элементов из отставных офицеров и унтер-офицеров, плохо приспособленных к гражданской жизни.

В общем основной чертой межвоенной социальной структуры германского общества была неустойчивость. Эта неустойчивость влекла за собой серьезные социально-психологические последствия. Обусловленное ею недовольство мелкобуржуазных масс сплошь и рядом приобретало консервативный, реакционный характер ⁵.

Фашисты ловко использовали психологический настрой мелкобуржуазных масс. Фашизм перенял все темное и реакционное в истории Германии: прусский милитаристский дух, слепое повиновение «верноподданничества», «Дранг нах Остен» (Гитлер: мы начинаем там, где Германия кончила шесть веков назад), традиционное презрение и ненависть «великогерманцев» к славянским народам, вражду старопрусской реакции к западноевропейским странам, где победили демократические режимы, и т. п.

В любом случае мелкобуржуазные обыватели не были невинной жертвой лживой пропаганды фашизма. Их, конечно, обманывали, но скорее они обманывали себя сами. Ненавидевшие пролетарский коллективизм, стремящиеся к личному обогащению и возвышению, обыватели охотно приняли лозунги фашизма. Мелкособственнической душе как нельзя лучше отвечали призывы к насилию, экспансии, завоеванию «жизненного пространства».

Как отмечал В. Ульбрихт, «многим немцам казалось, что Гитлера остановить нельзя, и, уверовав в это, они почувствовали себя «хозяевами Европы», которым позволено грабить и порабощать другие народы. Во имя утверждения «нового порядка» в Европе, во имя расширения «жизненного пространства» для Германии они оправдывали грабительские войны Гитлера против европейских стран»¹.

Паоло Аларти, исследуя социальную базу итальянского фашизма, также отмечает широкое участие в итальянском фашистском движении мелкобуржуазных слоев, особенно в первые годы его существования. «Фашизм был движением весьма разнородным, включавшим различные деклассированные элементы недовольных, демобилизованных, у которых война подорвала материальную и психологическую основу их существования. Характерным для всей этой массы было то, что она выражала свой протест против существующего общественного строя в духе внешнего революционаризма и даже выдвигала требования чисто экстремистского характера. Однако эти элементы питали столь сильное пристрастие к шовинистической и националистической демагогии, что легко могли стать добычей любого авантюриста, достаточно ловкого, чтобы использовать их психологическое настроение и увлечь их за собой»².