Фашизм: идеология, политика

Весь этот антиинтеллектуальный бред фашистских заправил получил свое «научное» обоснование в трудах фашистских «теоретиков». Так, Эрнст Крик, «разъясняя» суть и приемы фашистской пропаганды, писал в книге «Национал-политическое воспитание»: «Опираясь на революционный инстинкт, национал-социалистическая агитация пользуется преимущественно не интеллектуальными доказательствами и аргументами, но воздействует на изначальную силу ритма, которая обитает на границе между всем рациональным и иррациональным, а также пользуется всем тем, что родственно ритму, и излучает его стимулирующее воздействие. Сюда относится скандирование хором и вообще все искусство господства над массовыми сборищами — искусство возбуждать массы и руководить ими. Опираясь на тот же самый инстинкт, национал-социализм гораздо охотнее пользуется символом и его всепроникающей наглядностью, чем рациональным понятием; свастика, формы приветствия, Третья империя — всему этому свойственна непосредственная движущая сила всего символического, родственная силам, идущим откуда-то из недр земных. Все это называют романтическим, примитивным, хаотическими здесь есть своя правда. Но этим еще ничего не доказывается и ничего не опровергается: ведь здесь раскрывается нечто движущее, иррациональное, элементарное, откуда в конечном счете проистекает сила формирующего историю фатально-бесповоротного движения. И без этой силы народ должен был бы умереть, а история — прекратить свой ход; поскольку же она существует, в народе и истории осуществляется новое бытие и новое становление. Этот процесс и носит название революции»².

Итальянские фашисты также утверждали примат чувств над разумом. Именно в этой связи они выступали против интеллигенции. «Мы остерегаемся, — говорил Фариначчи, один из идеологов фашизма в Италии, — большой эрудиции и интеллектуально развитых людей. Мы уверены, что на эрудиции и интеллекте далеко не уедешь, так как побеждают идеи живые, ясные и доходящие до сердца. Поэтому естественно, что многие так называемые интеллектуалы — враги режима…»³.

В целях духовного отупления масс, эффектного и эффективного воздействия на массовую психологию фашисты большое внимание уделяли организации всякого рода массовых сборищ: маршей, манифестаций, собраний, зрелищ, игр и т. п.

Фашисты рассчитывали иметь здесь двойной эффект: во-первых, человек должен был чувствовать себя в этой «величественной» массе ничтожным маленьким червем», и, во-вторых, он должен был видеть в этой массе символ силы, мощи движения, к которому он принадлежал, что давало ему возможность чувствовать себя самым сильным, сопричастным к нечто «великому», к могучему «народному духу», к великому «народному сообществу». Вот как описывает национал-социалистические сборища французский историк Р. Бурдерон: «Ночь. Колоссальный стадион едва освещен светом нескольких прожекторов, позволяющим угадать присутствие плотных, неподвижных рядов батальонов СА в коричневой форме. Между рядами высвобождено незаполненное пространство, образующее нечто вроде проспекта, ведущего от входа на стадион, к трибуне. По нему пройдет фюрер. Ровно в восемь он появляется в сопровождении своего штаба и проходит на место, бурно приветствуемый толпой. В тот же миг, когда он проходит по стадиону, по окружности стен вспыхивает тысяча прожекторов, направленных вертикально в небо. Они будут сиять всю ночь, пока длится действо, они обозначают священное место национальной мистерии… До и после выступления Гитлера, на которое доселе безмолвная толпа отвечает движением выброшенных вперед рук и приветственными возгласами, звучат «Германия превыше всего» и «Хорст Вессель». Конечно, это было эффектное зрелище, производившее сильное впечатление»

Сильное впечатление производила и следующая психологическая подготовка выступлений Гитлера: на фоне вагнеровской музыки — медленный, грозный барабанный бой, тяжелый кованый солдатский шаг и зловещее бряцание оружием, то нарастающее, то удаляющееся. Все это было рассчитано на то, чтобы встревожить, запугать миллионы людей во всем мире, ожидавших у приемников выступления Гитлера: они должны были представить себе огромную военную машину, готовую в любую минуту обрушиться на них.

Апеллируя к чувствам, психологии масс, противопоставляя слепую веру логике разума, логике аргументов, фашисты «разрабатывали» априорные, весьма упрощенные и вместе с тем чрезвычайно мистифицированные постулаты пропаганды. Пропагандистские лозунги фашистов были просты и ясны во всем, что касается определения «врагов», якобы повинных в тех или иных неудачах немецкого бюргера, и неясны, запутаны во всем, что касается вскрытия сущности реальных общественных отношений и самой идеологии фашизма.