Фашизм: идеология, политика

Важной силой, обусловившей возникновение, развитие и победу фашизма, был милитаризм. Как и господство финансовой олигархии, милитаризм — порождение, результат империализма. Творчески развивая учение К. Маркса и Ф. Энгельса, В.И. Ленин обнажил агрессивную природу империализма, показал, как органично связаны между собой война и капитализм на его высшей, монополистической стадии: «Гигантский прогресс техники вообще» путей сообщения особенно, колоссальный рост капитала и банков сделали то, что капитализм дозрел и перезрел. Он пережил себя. Он стал реакционнейшей задержкой человеческого развития. Он свелся к всевластию горстки миллиардеров и миллионеров, толкающих народы на бойню...»[111]. Вскрывая суть милитаризма, В.И. Ленин писал: «В обеих своих формах он — «жизненное проявление» капитализма: как военная сила, употребляемая капиталистическими государствами при их внешних столкновениях... и как оружие, служащее в руках господствующих классов для подавления всякого рода (экономических и политических) движений пролетариата...»[112]. Именно из страха перед рабочим движением буржуазия цепляется за военщину, порождает и взращивает ее. Именно в целях подготовки грабительских, захватнических войн империалистическая буржуазия воспитывает военную касту, готовит ее к агрессивным походам. Отвергая всякого рода рассуждения о так называемом «чистом милитаризме», якобы независимом от господствующего в стране класса буржуазии, В.И. Ленин в своей известной лекции «Война и революция» указывал: «Война есть продолжение политики иными средствами. Всякая война нераздельно связана с тем политическим строем, из которого она вытекает. Ту самую политику, которую известная держава, известный класс внутри этой державы вел в течение долгого времени перед войной, неизбежно и неминуемо этот самый класс продолжает во время войны, переменив только форму действия»[113]. Жестоко подавляя выступления рабочего класса и других трудящихся, европейская империалистическая буржуазия вместе с тем огнем и мечом утверждала свое «право» порабощать другие народы. Кровавое подавление освободительного движения на Филиппинах и на Кубе, расправа с восставшими народными массами Китая, блокада и бомбардировка Венесуэлы, война против гереро и готтентотов в Африке, порабощение Марокко, подавление революции в Иране, «усмирение» Кореи — таков далеко не полный перечень только крупнейших вооруженных выступлений империалистов против народов колониальных и зависимых стран до первой мировой войны.

И хотя в самой Европе в то время — в конце XIX — начале XX в. — мир еще сохранялся, он держался, как отмечал Ленин, именно потому, что «...господство европейских народов над сотнями миллионов жителей колоний осуществлялось только постоянными, непрерывными, никогда не прекращавшимися войнами, которых мы, европейцы, не считаем войнами, потому что они слишком часто похожи были не на войны, а на самое зверское избиение, истребление безоружных народов»[114].

Сея ненависть к другим народам, проповедуя превосходство собственной нации, расизм, империалистические идеологи заражали шовинизмом, страстью к завоеваниям мелкобуржуазные массы и даже определенные слои трудящихся, рабочего класса. Не случайно один из глашатаев английского империализма Д. Чемберлен демагогически заявлял, что потеря английского господства в колониях якобы «отразится» прежде всего на трудящихся классах Британии.

Обострившаяся на рубеже веков борьба между империалистическими хищниками за передел мира привела к еще большему нарастанию милитаристских тенденций, ибо, как отмечал В.И. Ленин, «...при капитализме немыслимо иное основание для раздела сфер влияния, интересов, колоний и пр., кроме как учет силы участников дележа...»[115]. Особенно агрессивные, реакционные черты приобрел германский милитаризм. Как и специфические характеристики финансовой олигархии Германии, особенности германского милитаризма также были обусловлены историческим развитием этой страны.

Все возрастающая агрессивность германского милитаризма во многом была обусловлена тем, что Германию объединила прусская военщина в результате разгрома Франции. В объединенной Германии, представлявшей собой союз 22 монархий, главенствующую роль приобрела милитаристско-юнкерская Пруссия. Пруссачество как социально-политическая сила обеспечило себе господствующее положение в Германии. Созданное руками прусско-милитаристской реакции, германское государство стало, по ироническому замечанию Энгельса, «германской империей прусской нации». Пруссачество постоянно взращивало милитаристскую касту. Прусское офицерство отличало непомерное сословное чванство, отделявшее его от народа непреодолимым рвом. Военщину воспитывали в духе вражды к любому гуманистическому образованию, пишет историк из ГДР В. Руге и подчеркивает, что «из всего этого вырастало слепое повиновение начальству и безусловная преданность монарху...»[116].