Фашизм: критика справа

Добавив к своей концепции государственного устройства триаду «авторитет, порядок и справедливость», фашизм, тем самым, вернулся к традиции, лежавшей в основе величайших европейских государств. Кроме того, он воскресил или, по крайней мере, попытался воскресить римскую идею как высшую и особую интеграцию «мифа» о новом политическом организме, «сильном и органичном». Для Муссолини римская традиция была не простой фигурой речи, но «идеей силы», идеалом для воспитания нового типа человека, который должен был взять власть в свои руки. «Рим — это наша точка отсчета и наш ориентир. Это наш символ, это наш миф» (1922 г.). Данные слова — свидетельство правильного выбора и великой отваги; в них сквозит желание протянуть мост над бездной веков, восстановить преемственность с единственно ценным наследием итальянской истории. Однако, это удалось лишь в том, что касалось значения государства и авторитета («трелит» в классическом значении), мужественной этики и стиля твердости и дисциплины, предложенных фашизмом итальянцам. К более глубокому пониманию римского символа — его духовного, мировоззренческого измерения — и древнеримского мира в целом официальный фашизм приблизиться не сумел. Людей, способных справиться с этой задачей либо не было, либо их не использовали[7].

IV

Исходя из сказанного ранее, можно утверждать, что с точки зрения правых фашистская доктрина государства в её основных чертах заслуживает положительной оценки. В этом смысле фашизм был законным наследником здоровой традиционной политической мысли, поэтому пристрастная, односторонне очерняющая полемика антифашистов должна быть решительно опровергнута. Однако здесь необходимо внести некоторые оговорки. Во-первых, следует уточнить, на чём стоило бы сделать основной упор при конкретной реализации данной доктрины, дабы придать ей бесспорный характер. Во-вторых, стоит указать на ошибки, допущенные фашизмом в его практической деятельности, что отрицательно повлияло на всю систему в целом.

По первому вопросу скажем лишь то, что принцип главенства государства над народом и нацией должен был раскрыться в идейном противопоставлении государства «обществу». Под «обществом» мы понимаем здесь все ценности, интересы и склонности, относящиеся к физической и растительной стороне жизни сообщества и составляющих его индивидов. С точки зрения доктрины существует фундаментальное противоречие между политическими системами, основанными на идее государства и теми, в основе которых лежит идея «общества» («социальный» тип государства). К последним относятся все разновидности правовых, договорных и демократических государств на утилитарной основе, логическое развитие которых ведёт от либеральной демократии к появлению так называемых «народных демократий», то есть коммунизма и марксизма.

Указанное противоречие непосредственно связано с разным отношением к политике как таковой. В первом случае политический уровень воспринимают как уровень в некотором смысле «трансцендентный». Суть в том, что государство позволяет хотя бы частично раскрыть то «героическое» или воинское содержание, которое заложено в идее верноподданного служения, понимаемого как честь. Речь идёт об особом, высоком идеальном напряжении, которое выводит за пределы не только гедонистических (связанных с материальным благополучием), но и эвдемонистических (относящихся к довольству духовному) ценностей. Фашизм бесспорно пытался подчеркнуть это измерение политической реальности (противоположное «социальной»). С одной стороны, это было отчасти вызвано стремлением к антибуржуазной, воинственной и даже опасной жизни (известное выражение Муссолини: «жить с опасностью», взятое им у Ницше; в чём безошибочно угадывается влияние экзистенциального, фронтового компонента фашизма). С другой — требованием интеграции человека путем «имманентной связи с высшим законом, объективной волей, превосходящей отдельного индивида». Сам факт выдвижения подобного требования имеет огромное значение, даже, несмотря на то, что его содержание не было должным образом раскрыто.