Фашизм: критика справа

Учитывая мышление большинства, наши замечания относительно ценности идеи родины и нации могут показаться малоубедительными. Поэтому попытаемся показать, как легко при помощи бесстыдной словесной риторики злоупотребить патриотические и национальные чувства для достижения самых постыдных целей. Например, в современной Италии в предвыборной борьбе в тактических целях своим показным патриотизмом бахвалятся даже те партии, которые в сущности не только стремятся к уничтожению государства, но отрицают саму возможность высшего содержания которое мог бы иметь национализм при условии его очищения и облагораживания. Так в России пропагандировали любовь к «советской родине», а во время войны с Германией взывали к патриотизму «товарищей». Чистый абсурд с точки зрения коммунистической идеологии. Однако, прежде чем перейти к следующему вопросу, повторим, что, несмотря на указанное смешение, идею трансцендентной реальности государства можно считать характерной чертой фашизма, его особой «римской» составляющей, отличающей его от других движений подобного рода, например, от национал-социализма, в котором упор делался (по крайней мере, в доктрине) скорее на народ-расу и так называемый Volksgemeinschaft[10].

Одним из наиболее существенных недостатков фашизма безусловно являлся тоталитаризм. Однако, сразу оговоримся, что наша отрицательная оценка тоталитаризма не имеет ничего общего с той позицией, которую занимают по этому вопросу бесхребетные либерал-демократы.

Принцип незыблемой центральной власти вырождается и «окостеневает», если его утверждают посредством системы, которая всё контролирует, всё организует и во всё вмешивается, согласно известному выражению: «Всё в государстве, ничего вне государства, ничего против государства». Без уточнения границ этого вмешательства, данная формула приемлема лишь в рамках государственности советского типа, учитывая её материалистические, коллективистские и механистические предпосылки; и совершенно недопустима в системе традиционного типа, признающей значение личности и основанной на духовных ценностях и иерархическом принципе. Благодаря этой небрежности в политической полемике умудрились подвести общий знаменатель под правый и левый тоталитаризм, что является чистейшим абсурдом.

Традиционное государство органично, а не тоталитарно. Оно строится на иерархической основе и допускает существование частичной автономии. Оно координирует и сплачивает в высшем единстве силы, за которыми, однако, признаёт свободу. Благодаря своей силе оно не нуждается в механической централизации, потребность в коей возникает лишь при необходимости обуздать бесформенную и разрозненную массу индивидов; что, впрочем, помогает лишь временно сдержать хаос, но не устранить его окончательно. Здесь уместно вспомнить удачное выражение Вальтера Хайнриха (Walter Heinrich), определившего истинное государство как omnia potens, а не omnia facens[11]. Абсолютная власть, сосредоточенная в центре истинного государства, становится естественным центром притяжения для всех его частей. Эта власть — которую государство может и должно заставить уважать — обладает правом вмешательства в чрезвычайных обстоятельствах или при принятии важных решений, что бы не говорили на этот счёт поклонники так называемого «правового государства». Однако это не означает, что она вмешивается повсюду и подменяет собой всё, требуя полного подчинения или довольствуясь конформизмом своих подчинённых; напротив, такая власть предполагает свободное признание и лояльность. Она не допускает неуместного и глупого вмешательства общественного и «государственного» в личное. Она правит без принуждения благодаря своему авторитету и престижу; может прибегнуть к силе, но насколько возможно воздерживается от этого. Показателем истинной силы государства является та степень частичной и разумной децентрализации, которую оно способно допустить[12]. Лишь в технократическом и материалистическом государстве социалистического типа систематическое вмешательство государства может стать принципом.

Основной задачей истинного государства — как и всех традиционных режимов — является создание особой, в некотором смысле нематериальной, общей атмосферы. Если это условие выполнено, система — в которой свобода всегда была основным фактором — формируется практически спонтанно, функционирует должным образом и требует лишь минимального вмешательства для устранения возможных неполадок. Чтобы лучше понять нашу мысль, приведём пример из области экономики. Федеральное правительство США было вынуждено принять суровый антитрестовский закон, чтобы обуздать пиратство и циничный экономический деспотизм, расцветший в атмосфере «свободы» и либерализма. В современной западной Германии, благодаря иной атмосфере — во многом сохранившейся как наследие прежних режимов, что отчасти связано с расовыми особенностями немцев — экономическая свобода проявилась преимущественно в положительной и созидательной деятельности безо всякого централизующего или ограничивающего вмешательства со стороны государства.