Фашизм: реинкарнация. От генералов Гитлера до современных неонацистов и правых экстремистов

«Русские и сербы — братья по крови», — повторял Лимонов. Он был одним из более чем тысячи русских добровольцев, отправившихся в Сербию, как в паломничество. Сербия и Россия связаны этническими узами, кириллицей и православной религией. Поэтому высокопоставленные делегации русских националистов регулярно посещали Белград, где встречались с руководством Сербии. Все они приезжали, чтобы воевать за Сербию, традиционного военного союзника русских. И подобный жест сразу сталкивал их с немецкими неонацистскими наёмниками, поддерживавшими Хорватию. Лимонова, направлявшегося в отряд четников в сербском анклаве в Боснии, приветствовал сам президент Сербии Слободан Милошевич[702].

Как и немецкие коллеги, русские наёмники, прибывавшие на Балканы, рассматривали происходящее как возможность освежить военные навыки ввиду грядущих столкновений возле собственного дома. Лимонов с коллегами рассуждал об использовании «сербской тактики» (обычно известной под названием «этнических чисток») в попытке вернуть под контроль регионы бывшего СССР с компактным проживанием русского населения. Российские бойцы принимали участие в многочисленных вооружённых конфликтах на территории бывших советских республик, включая Грузию, Молдову, Таджикистан, Армению и Азербайджан. Лимонов похвалялся тем, что «понюхал пороху» в пяти зонах боевых действий.

Для Лимонова война была «вершиной» жизни. Писатель по профессии, он не видел противоречий между призванием художника и страстью к войне. Его называли «одетым в кожу плохим парнем» среди русских радикалов. Писатель- диссидент Лимонов провёл 18 лет за границей — сначала в Нью–Йорке, затем в Париже. Одним из своих героев он называл русского анархиста Михаила Бакунина («наша национальная гордость») и Сталина («большевистский император нашей страны в пору её расцвета»). Лимонов восхищался итальянскими футуристами, вдохновлявшими Муссолини, он видел родственную душу в Юкио Мисиме, японском ультранационалисте, совершившем в 1970‑м харакири. «Мисима и я принадлежим к одному и тому же политическому лагерю, — объяснял Лимонов. — Он — такой же традиционалист, как и я»[703].

Однако образ действий Лимонова сложно было назвать традиционным. Скорее, воспользовавшись выдуманным персонажем якобы автобиографических историй, бисексуалом Эдичкой, он создал свой облик кинозвезды с короткой стрижкой, умеющей действовать голыми руками. В роли хулигана Лимонов быстро заслужил репутацию Джонни Роттена (вокалист английской панк–группы Sex Pistols. — Примеч. пёр.) русской эмиграции. Однажды на пресс–конференции писателей он ответил на антирусскую насмешку одного из английских авторов, ударив того по голове бутылкой из–под шампанского. Лимонов с удовольствием «показывал средний палец» более уравновешенным русским эмигрантам, которые возмущались независимым стилем его работ, напоминавшим подчас нечто среднее между Эрнстом Юнгером и Генри Миллером. Александр Солженицын презирал молодого Эдуарда, называя его «мелким насекомым, которое пишет порнографию». Однако Лимонов был популярен в России. Когда в начале 1990‑х годов его произведения начали публиковаться в стране, они быстро стали бестселлерами.

Очевидными были разногласия Лимонова с такими советскими диссидентами, как, например, Андрей Сахаров, который идеализировал Запад, не обладая знаниями о существовавшем там положении вещей. Прожив шесть лет в Нью–Йорке, Лимонов пришёл к выводу, что американское общество — это все что угодно, но никак не осуществившаяся мечта. Он высмеивал банальность американской культуры и называл демократию не более чем ширмой для корпораций, не подотчётных никому и игравших ведущую роль в западной политике. Он полагал, что, не являясь панацеей от болезней России, подобная «демократия» только усугубит ситуацию. «Мы — страна, лежащая в руинах, умирающая страна, — говорил Лимонов. — Нас может спасти только революция».

После долгих лет изгнания Лимонов вернулся в Россию, где присоединился к растущему движению «красно–коричневых». 23 февраля 1992 года он принял участие в проходившем в Москве марше протеста. «Я впервые увидел красные знамёна с серпом и молотом рядом с черно–жёлто–белыми флагами старой России, — вспоминал Лимонов. — Это было безумно красиво, сочетание совершенно естественное». Однако демонстрация переросла в стычки с милицией, в них участвовали Лимонов и другие экстремисты. В результате один человек погиб, а ещё несколько получили ранения. Это столкновение было всего лишь предвестником более кровавых битв, развернувшихся в ближайшие месяцы.