Фашизм: реинкарнация. От генералов Гитлера до современных неонацистов и правых экстремистов

Неудивительно, что в результате значительно сократилось число избирателей, принимавших участие в выборах в различных странах Европы. Также было подорвано доверие к народным избранникам, которые совершенно очевидно не имели намерения или возможности осуществить свои самые важные предвыборные обещания. Разочарование традиционным политическим спектром было лишь усилено неспособностью ранее левых или центристских социал–демократических партий предложить альтернативу жёсткой политике ЕС, ведущей, как предупреждал ранее работавший в журнале The Ecologist Николас Хилярд (Nicholas Hilyard), «к подрывающей демократию концентрации средств и власти».

Сторонники ЕС утверждали, что экономическая интеграция — это критически важный шаг в движении Европы к политическому единству, которое, как они надеялись, навсегда покончит с бичом безжалостного национализма, разрушающего континент. На деле происходит прямо противоположное. По мере того как после холодной войны ускорилась экономическая глобализация, породившая явных победителей и побеждённых, стало расти и количество неофашистских и правоэкстремистских организаций. Процесс европейской интеграции, похоже, только способствует увеличению радикальных правых партий, успешно использующих разочарование людей в отношении не понимающих их нужд, безответственных правительств.

Бурно расцветающее националистическое движение является своего рода «сопутствующим ущербом», наносимым не знающей границ глобализацией, порождающей все те ужасы, которым она была призвана противостоять. С другой стороны, ультраправые, бунтующие против глобализации, тем самым оправдывают её. Фактически крупные корпорации и мелкие нацисты кормятся друг от друга — это две стороны одной медали[43].

Праворадикальный популизм — результат разложения демократии. Его современный фашистский облик, принимающий неодинаковые формы в различных странах, может существовать только в ситуациях доминирования социальной несправедливости. Слабые личности, сокрушаемые порывами безжалостного ветра экономических и социальных перемен, попадают в правоэкстремистские группировки не в результате своих патологических отклонений, но в силу злобы, отчаяния и смятения. По данным журналиста Чипа Берлета (Chip Berlet) из неправительственной исследовательской группы Political Research Associates, в настоящее время в Америке сформировалась субкультура христианских радикальных «патриотов», объединяющая порядка пяти миллионов человек. Они верят, что правительство США является объектом манипуляций со стороны тайных сил и клик заговорщиков, которые занимаются этой деятельностью уже не одну сотню лет. Опасаясь утраты национального суверенитета вследствие придуманного ими тайного заговора ООН с целью поработить Америку, эти самоназванные «патриоты» и их военизированные формирования принимают глобальную монокультуру за призрак мирового правительства. Подобное бредовое мышление может представлять опасность, так как оно распахивает двери перед неофашистскими вербовщиками, предлагающими быстрые и решительные меры для исправления глубоко укоренившейся несправедливости[44].

Никто не может с уверенностью предсказать эти внезапные моменты «коротких замыканий», когда опасения и недовольство отдельных личностей, остро переживающих своё бесправие, внезапно усиливаются, превращаясь в безумные всплески кровопролитного террора. Однако однонаправленные и сближающиеся тенденции в социальной, экономической и политической областях позволяют предположить, что все большее число людей, живущих в странах западной демократии, а также в других странах, будут с интересом внимать призывам неофашистов, маскирующихся под националистических популистов и предлагающих простые решения сложных проблем. Как мы знаем, простые решения зачастую становятся окончательными.

Ввиду этих обстоятельств мы обязаны обратить внимание на высказывания покойного Джорджа Мосса (George Moss) и других исследователей, доказывавших, что фашизм — это отнюдь не историческая случайность. Он возник в Европе на основе общественного согласия. Он вырос из глубоко укоренившихся ценностей и традиций, которым не нашлось места среди засилья массовой культуры и популярных общественных взглядов. Однако успехи и неудачи фашистских движений, возникших в Европе в период между двумя мировыми войнами, не были предопределёнными. Нельзя исключать роли ключевых пособников. Возможно, Муссолини и Гитлер никогда не пришли бы к власти, если бы так не решила консервативная элита большого бизнеса, которая в поворотный момент развития решила поддержать итальянских и немецких фашистов в качестве защиты от левых сил[45].

Может ли подобный союз возникнуть снова, даже несмотря на то, что сегодняшние оппортунистические лидеры правого движения часто громогласно критикуют глобализацию? Не соблазнятся ли новые лидеры глобальной экономики, как и политически «осаждённые» бизнесмены Европы 1930‑х годов, на поддержку правых авторитарных движений, чтобы направить растущее социальное недовольство на новых козлов отпущения?