Фасциатус (Ястребиный орел и другие)

И как играют! Вот что значит интеллект. В лабораториях, где жизнь комфорта­бельная и оставляет время для досуга, резвятся вовсю. Чего только не вытворяют: и с разлета садятся на скользкий пол, проезжая по нему, как на лыжах; и «сол­нышко» крутят на веревке, раз за разом кувыркаясь через нее вниз головой, и многое другое. В природе игру труднее на­блюдать; только когда в воздухе, на огромной высоте, пи­лотажем развлекаются и видны издалека.

А иногда летит и вдруг издаст особенный, странный звук - как пробуемая при на­стройке виолончельная струна.

Когда вижу ворона или слышу его курлыкающее карканье над скалами в горах, или в пустыне, или в дремучей, безжиз­ненной тайге, всегда испытываю приподнятое вол­нение. Особая птица».

ВСТРЕЧА С ЮННАТАМИ

Оставив по­зади много пу­тей и до­рог, до­стиг он во­рот сада, вы­пил шер­бет из чаши, поданной ему справа, и в саду том на него налетели две птицы и выклевали ему глаз.

(Хорас­анская сказка)

«12 февраля…. Правильно, ребята!..

Ну, а ты что опаздываешь?.. Понимаю… Да, конечно, животных покормить - это уважительная причина… Проходи, са­дись.

Так вот, если ворон даже и в городе - интеллигентный индивидуалист и молчун (как исключение, собирается иногда до ста - ста пятидесяти птиц в особых местах: на свалках и т. д.), то вот серая ворона - со–о-овсем другое дело…

Сразу должен признаться, что я ворон люблю и уважаю. Во–первых, потому, что их большинство людей, плохо зная, не любит или даже ненавидит. Во–вторых, - за ум и смекалку. После воронов они - самые умные птицы. И любознатель­ные.

Ну, а гражданам недолюбливать ворон есть, конечно, за что. Потому как, если со­берется каркающей братии на ночевку хотя бы тысяч десять (а бывает - и пятьде­сят тысяч, и почти сто!), то мало не покажется. Не только обкакают сплошняком весь Александровский сад, «стены вечные Кремля» и даже (!..) Дворец Съездов, но и за­каркают всех насмерть в окрест­ных домах. Одно утешение - вплотную к Красной площади не очень-то много граждан обитается.

И не шутки это все. Когда совсем уж поплохело, совсем не стало житья от ворон, правительство приподняло бровь (в том смысле, что уж если и терпим орнитологию как науку, то вот он, тот самый момент, когда пора эту орнитологию ис­пользовать): а ну-ка убрать всех ворон из Кремля!

Но ведь это вам не граждане СССР с пропиской в паспорте, это ведь птички, при­рода, необузданная стихия! Они ведь не слушаются! Навострили орнитологов - те стали думать.

Слушай, ты не только опоздал, но теперь еще и вертишься! Как тебя зовут? Сиди… Морковкин? Ты шутишь?.. Не кричи­те, ребята, я верю, что правда… Хорошая фамилия. Вот и сиди спокойно, Морковкин. Что?.. Меня?.. Сергей, э–э, Александров­ич… Нет, я на пятом курсе учусь… Нет, не в МГУ, а в педагогическом институте… В Ленинском, и это у меня педпрак­тика… Разному учат, Морковкин, разному… Очень интересно… Что? Наш факультет?.. Географо–биологический… Он на улице Кибаль­чича… Нет, это между «Щербаковской» и «ВДНХ»…

О чем я говорил?

Так. Короче, призадумались орнитологи. Травить нельзя (и бесполезно); стрелять тоже нельзя (Кремль все-таки, плюс - «всех не перестреляешь!»); отпугивать проигрыванием криков тревоги - на это даже бестолковые чайки перестают реаги­ровать после третьего раза, а уж вороны-то, наоборот, слетаться будут, чтобы послу­шать… Чего делать-то?

Решили расшугать их специально натренированными ловчими птицами. Ведь когда хищный ястреб–тетеревятник гордо летит на своих мощных крыльях, от этого всему пернатому населению вокруг - сплошная и неподдельная тревога и паника…

Сказано - сделано! Создали спецподразделение в структуре комендатуры Крем­ля, выдали трем орнитологам важные красные удостоверения, предоставили допуск в святая святых… Все ходят гордые и довольные.

Короче, потом зашуганных, полуобщипанных тетеревятников из-под ветвей голу­бых правительственных елей выковыри­вали, спасая от истошно орущих оголтелых серо–черных хулиганов…

Джоггеры еще ворон не любят на Ленинских горах. Джоггер - это не русское сло­во, слово–паразит; или, может, даже вообще не слово. Так что и произносить его не будем на потребу потенциальному противнику, а скажем по–нашему, хоть и много­словнее: утренние бегуны–физкультурники тоже ворон не любят. Впрочем, дневные и вечерние бегуны их тоже не жалуют…

Морковкин, ну что ты хихикаешь как придурочный? Пионер, а мешаешь выступать! Что у тебя там? Вынь!.. Ну и что, что из запазухи в штаны пролезла… Доставай!.. Ящерица?.. Не кричите, ребята!.. Я так и думал, что крыска… Рубашку надо лучше заправлять, тогда и не пролезет… Посади ее в портфель и больше не вертись… Ну, так застегни его, чтобы не вы­лезла!.. Что?.. Не будет ей скучно, я интересно расска­зываю!..

О чем я говорил?..

Да, так вот. Появилась на Ленгорах и в парке Горького новая мода у ворон: трюхает себе гражданин для укрепления нервной системы и здоровья в целом, а на него вдруг пикирует с дерева черная тень, вцепляется лапами в волосы и клюет прямо в чайн… клюет в голову своим крепким клювом! До крови!