Фата-Моргана №5

Миссис Чарингтон, владелица частного отеля, просматривая «Комит» за чашкой чая в семь утра, увидела на первой странице фотографию, которая заставила ее вскрикнуть. Размытое и нерезкое из-за увеличения с темного старого снимка, тем не менее, вполне узнаваемое, с бычьим выражением, под черным жирным заголовком: «Убийство», на нее смотрело лицо джентльмена из комнаты на верхнем этаже.

Она побледнела, ей стало дурно. Потом она выпила стакан воды и побежала в полицейский участок.

Это был он, Тэтчер, портной, которого разыскивали. Он представился как Тэйлор; на нем был такой же костюм, как сказано в газете, и у него была толстая пачка банкнот; он прибыл поздно прошлой ночью. Миссис Чарингтон сразу почувствовала что-то неладное: взгляд у него был дикий, отчаянный, свирепый, как — да — как у тигра. Или волка. О, если бы только был жив ее бедный муж! Но, слава Богу, у нее острые глаза, иначе он всех бы мог перестрелять. О, это оружие! Если бы в отеле началась стрельба, кто бы стал платить за мебель?! А ее доброе имя? Пострадала бы ее репутация! Но ничего подобного в ее отеле прежде не случалось; не было такого ив ее пансионе а Богноре, где все ее знали и уважали… Она и впредь будет бдительна.

Есть ли в отеле черный ход? О, это мысль. Конечно, есть. А его комната на верхнем этаже? О, разве она уже не сказала об этом? Или они хотят проверить, говорит ли она правду? Ну хорошо, хорошо. В таком случае, все, что ей остается — это соблюдать спокойствие. Что? Это ей надо оставаться спокойной? Ей, которая известна в двух городах именно своим спокойствием и невозмутимостью? Ха-ха… ха-ха-ха… ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

У миссис Чарингтон началась истерика.

Тэтчер подумал: «Теперь можно и поплавать». Он может даже утопиться: плыть, плыть, все дальше и дальше, пока хватит сил, а потом погрузиться в чудесную зеленую воду… Он оделся. Но мог ли он пойти в раздевалку на пляже, когда в кармане у него столько денег? Да еще этот револьвер? Он вынул оружие из кармана и взвесил его на руке. Он мог бы спрятать его под матрацем. Но горничная, которая убирает постели…

В этот момент открылась дверь, и крупный, рослый мужчина шагнул в комнату. Тэтчер как окаменел. Оцепеневший от ужаса, он увидел в проходе тусклый свет форменных металлических пуговиц. Детектив, в свою очередь, уставился на дуло большого синего револьвера.

На секунду воцарилась тишина. Потом детектив сказал, жестом указывая на оружие:

— Уберите-ка это. С ним вы только попадете в беду. Если вы будете стрелять в меня, вы же от этого и пострадаете.

Он подошел в Тэтчеру вплотную и взял из его руки револьвер.

— Вас зовут Джордж Тэтчер?

Тэтчер колебался, потом кивнул и сказал:

— Да.

— У меня есть ордер на ваш арест за…

— Вам бы следовало предъявить его, — сказал Тэтчер. Когда его уводили, он посмотрел в направлении моря и произнес:

— Как бы мне хотелось поплавать!

— Но не в это лето, — ответил детектив, — кроме того, прилив кончился, — добавил он.

Его привезли обратно в Лондон, обвинили в жестоком убийстве Теодора Джадсона Бирка и упрятали за решетку.

А на улице ярко светило солнце. Был великолепный денек для плавания.

Тэтчер сидел в своей камере и, уставившись, смотрел в пол.

Его обыскали, забрали нож и спички, часы — которые никогда не показывали правильное время — и даже очки. Наверное, из-за Криппена, человека который без зазрения совести убил жену, чтобы позабавиться с хозяйкой дома, и который затем попытался покончить с собой при помощи расколотой линзы из очков. В полиции на все были свои взгляды. Они даже отобрали у него булавки и иголки из-за отворотов пиджака.

«А я даже не смог поплавать! — думал Тэтчер. — Боже, как я хотел поплавать!»

Усталый и убитый, он лег на спину и стал смотреть в потолок. Скамья была жесткой. Что-то воткнулось ему в спину. Он приподнялся, и медленно, нехотя, провел по скамье тыльной стороной ладони; потом расслабился. Что-то легонько стукнулось о скамью. И тут он вспомнил: это была маленькая бутылочка из-под лекарства с соляной кислотой.

Он сел. Как же это могло получиться? Обнаружив револьвер, они едва побеспокоились о том, чтобы тщательно осмотреть подкладку пиджака, а бутылочка была такой маленькой и плоской, что совершенно случайно осталась незамеченной.

— Черт побери! — выругался Тэтчер.

В маленьком квадратном отверстии в двери появилась голова надзирателя.

— Что случилось? — спросил он.

— Мне нужно в туалет, — ответил Тэтчер.

Это было прохладное темное место, выложенное кафелем. Как только за ним закрылась дверь, Тэтчер разорвал подкладку, вынул пузырек и отвинтил крышку. Он поднес его к губам; крошечное холодное горлышко ужалило его, как оса. Рот Тэтчера наполнился слюной. О, черт побери, черт побери меня и всех! Он имел смутное представление о том, как молятся Богу, но где-то в подсознании у него молнией пронеслась мысль о том, что надо бы это сделать. Одним махом он опустошил пузырек, задыхаясь и поспешно глотая жидкость.

В какую-то долю секунды он ничего не чувствовал. В этот момент он сунул пустой пузырек в карман.