Фата на дереве

Знала она и о том, что за фото увидела женщина. Саша иногда фотографировал особые моменты их близости. Ему так хотелось, чтобы потом, когда они в разулке, смотреть и вспоминать, как это все у них происходило. Пока они не стали мужем и женой, Неля ему фотографировать не разрешала, чувствуя жгучий стыд. А потом стыд прошел… Да – стыд прошел, а фотки на приятную память остались. Они иногда даже вместе их разглядывали…

В общем, едва переводя дух, порой косноязычно и сбивчиво, но все-таки поведала Марина обо всем, что узнала из Сашиных документов в лэп-топе.

Там у Саши, помимо всего прочего, хранились и Нелькины письма с признаниями в любви к мужу, и ее график съемок, передвижений. Все адреса, телефоны…

И тут женщина Марина, по ее словам, совсем потеряла голову, бросила все на свете и полетела в Париж, чтобы попасть на этот вот фуршет, чтобы поговорить, объяснить.

– А как вы докажете, что жена – вы? – догадалась спросить Неля.

Женщина засуетилась, порылась в сумке и предъявила Сашин внутренний паспорт.

– Вот штамп о браке. Вот свидетельство о браке – посмотрите. А вот в моем паспорте, видите, тут дети вписаны – это наши с Сашей дети. Видите, фамилия его, отчество…

Нелька смотрела внимательно. Она уже перестала быть разнеженной мягкой кошечкой. Она была той, прежней, одинокой и разумной сиротой, которой полагалось держать ухо востро.

Оказалось, что в браке Саша состоит 14 лет. В законном браке со штампом, который так унижает и убивает любовь.

Уже хорошо.

Детей Саша отковал немало. Четыре штуки.

Вот она где, гинекология-то, скрывалась! Куда уж тут без нее!

О чем-то очень хотелось спросить…

Мысль ускользала, но Нелька все же выхватила ее из недр памяти.

– А свекровь? Он говорил, что у него ревнивая мама…

– Свекровь – это свекровь. Вполне нормальная свекровь. Очень хорошая бабушка нашим детям. Она, кстати, с ними сейчас осталась. Я ж внезапно… Поднялась и полетела.

– А зачем вы летели? Что вы лично от меня в данном случае хотите? – жестко спросила Неля.

– Я… просто… прошу… пощадить. Там вы всюду пишете ему «муж»… Но у него дети… Они очень хорошие. Любят его. О себе не прошу. Я… Я давно чувствовала… Но дети… Как без него… Я не выживу…

Вот в это Нелька поверила. Эту паскудную тему она проходила на собственной шкуре. Когда папаша ее голимый свалил к своей козлодранке. Причем, что интересно, козлодранка не пожалела ни Нельку, ни уж тем более Нелькину маму. И мама действительно не выжила. Точь-в-точь как эта. Марина. Она уже и сейчас выглядит как нормальная доходяга, несмотря на свои дивные шмотки и аксессуары.

Нелька встряхнула головой и улыбнулась.

– Вы не волнуйтесь. От меня зла ни вам, ни детям вашим не будет. Живите со своим Сашей как сможете. Мы с ним больше не увидимся. Обещаю.

Женщина поверила.

В глазах ее, до этого пустых и мертвых, словно затеплился какой-то живой огонек.

Нелька залпом допила кофе из чашечки и заметила кольцо на своей руке. Такое любимое, привычное кольцо…

Она стащила его с пальца и сунула в ладонь Марины.

– Вот. Отдайте ему. Это будет правильно. Он все поймет. Не рыпнется. И еще. Можете мне пообещать? Уничтожьте там, в его компе, все фото и письма мои. Это важно. Вам так будет спокойнее. И мне.

– Обещаю, – кивнула Марина. – Мы сейчас вместе…

Она выудила из сумки компьютер, включила его…

Все следы Нелькиного счастья исчезали на глазах.

К концу их тщательной работы и духа от прошлого не осталось.

Как не осталось в Нелькиной голове и малейшей мысли о том, что оно, это недавнее прошлое, числилось когда-то счастливым.

В сухом остатке имелся лишь жгучий стыд и жуткая душевная боль.

Несколько свободных дней она пролежала дома, отключив все телефоны. Время принадлежало ей, заслуженное свободное время. Никому ничего не должна. Слез не было. Просто кусок в горло не лез. А если заставляла себя хоть что-то проглотить, начиналась рвота.

Тошнилово полное…

Потом Неля отработала три недели, все как в ее распорядке изначально планировалось. После этого она так и так собиралась лететь в Москву.

И вот только тут, в Москве, она поведала о своем «замужестве» Сане.

Высказалась, выплакалась…

– Не хочу в Париж. Не смогу там. Все напоминает, все больно, – рыдала Нелька.

– Оставайся тут. Будешь у меня работать. Станешь моей правой рукой. Мы ж договаривались, – утешала Сана.

– Не смогу. По контракту еще год на них трубить должна.

Нелька плакала, Сана утешала… Время, мол, лечит…

К концу отпуска легче не стало. Вернее, с мыслью, что в ее жизни нет никакого мужа и никакой любви, Неля смирилась. Это она приняла. Умом. Но организм ее, видимо, поступил, как когда-то материнский.

Нелька занемогла. Все у нее болело, живот, грудь, отекали руки и ноги, голова кружилась… Она и сама испугалась своего состояния. Умирать в ее планы никак не входило. К тому же в голове постоянно крутились мамины слова: «Жизнь твоя, тебе ее и беречь».

Требовалась консультация хорошего диагноста. Для начала стоило разобраться, где все-таки гнездится непонятная болезнь.

Врача нашли.