Фаталист

По другую сторону сидели знакомый уже Григорию Александровичу Карский (адъютант князя Скворцова), майор в летах и офицер высокого роста, смуглый, с черными волосами и глазами, крупным носом и какой-то блуждающей улыбкой, показавшейся Григорию Александровичу несколько печальной.

Вернулся Вернер с двумя бокалами шампанского. Один он протянул Григорию Александровичу, но тот знаком отказался. Доктора это ничуть не смутило, и он спокойно расправился с обоими, пока Печорин наблюдал за игрой. Везло в основном Раевичу и драгунскому капитану. Грушницкий проигрывал – так же, как смуглый офицер. Наконец партия закончилась выигрышем развязного капитана.

– Это уж судьба: кому-то везет, а кому-то ни в жизнь! – досадливо заметил Грушницкий, бросая свои карты на стол.

– Удача в наших руках, господа! – довольно отозвался драгунский капитан, собирая выигрыш.

Раевич закурил тонкую сигарку и, откинувшись на спинку стула, обвел присутствующих взглядом. Он тоже остался в прибыли, хоть и не сорвал банк.

– А вот я слышал, – начал он, попыхивая дымом, – что у мусульман есть поверье, будто судьба человека написана на небесах.

– Что ж, это убеждение находит и между нами, христианами, многих поклонников, – вставил драгунский капитан. – Могу хоть сейчас привести пару примеров. Правда, не со мной бывало, однако…

– Все это ничего не доказывает, – перебил его Раевич, – раз вы не были свидетелем тех странных случаев.

– Конечно, но я слышал от верных людей… – начал было капитан, однако Раевич снова его перебил:

– Все это вздор! Где эти верные люди, видевшие список, на котором назначен час нашей смерти? И если существует предопределение, то зачем нам даны воля и рассудок? Почему мы должны отчитываться в наших поступках?

В это время смуглый офицер окинул всех спокойным взглядом и сказал:

– Господа, к чему пустые споры? Вы хотите доказательств: я вам предлагаю испробовать на себе, может ли человек своевольно располагать своею жизнью, или каждому из нас заранее назначена роковая минута. Кому угодно?

– Кто это? – негромко спросил Григорий Александрович Вернера.

– Поручик Вулич. Серб. Очень оригинальный человек.

– Отчего же?

– Рассказывают, что он почти не пьет и за женщинами не волочится. Впрочем, уверяют, будто жена полковника, под чьим началом он служит, неравнодушна к его выразительным глазам. – Доктор усмехнулся. – Но Вулич не шутя сердится, когда на это намекают.

– Что же он, во всем такой кремень? – поинтересовался Григорий Александрович, с интересом наблюдая за поручиком.

– Есть одна страсть, которой он даже не таит. Это страсть к игре. За зеленым столом он забывает все, хотя обыкновенно проигрывает. Однако неудачи только подогревают его упрямство. Мне рассказывали, что однажды во время экспедиции, ночью, он на подушке метал банк, и ему ужасно везло. Вдруг раздались выстрелы, просигналили тревогу, все вскочили и бросились к оружию.

«Поставь ва-банк!» – закричал Вулич, не подымаясь, одному из самых горячих понтеров. «Идет семерка», – ответил тот, убегая.

Несмотря на всеобщую суматоху, Вулич докинул талью, карта была дана.

Когда он явился в цепь, там уже была сильная перестрелка. Вулич не заботился ни о пулях, ни о чеченских шашках: он отыскивал своего счастливого понтера.

«Семерка дана!» – закричал он, увидав того, наконец, в цепи застрельщиков, которые начинали вытеснять из лесу неприятеля, и, подойдя ближе, вынул свой кошелек и отдал счастливцу, несмотря на возражения о неуместности платежа, долг. Затем он бросился вперед, увлек за собою солдат и до самого конца дела хладнокровно перестреливался с чеченцами.

Григорий Александрович решительно сделал шаг вперед и, оказавшись возле ломберного стола, проговорил:

– Предлагаю пари!

Все взоры сидящих обратились на него.

– Какое? – спросил Вулич.

– Утверждаю, что нет предопределения, – сказал Григорий Александрович, высыпая на стол десятка два червонцев – все, что у него было в кармане.

– Держу, – ответил Вулич глухим голосом. – Захар Леонидович, вы будете судьею, – обратился он к Карскому. – Вот пятнадцать червонцев, остальные пять вы мне должны, и сделайте мне дружбу прибавить их к этим.

– Хорошо, – сказал адъютант градоначальника. – Только не понимаю, в чем дело и как вы решите спор.

Судя по выражению лиц, это интересовало всех присутствующих. Некоторые гости подтянулись к столу и с любопытством ожидали продолжения пари.

Вулич встал и молча вышел в прихожую. Вскоре он вернулся с пистолетом в руке. Снова сев, он спокойно взвел курок и насыпал на полку пороху.

Карский, невольно вскрикнув, схватил его за руки:

– Что вы хотите делать?!

– Послушай, это сумасшествие! – проговорил Грушницкий.

– Господа! – сказал Вулич медленно, освобождая свои руки. – Кому угодно заплатить за меня двадцать червонцев?

Карский и Грушницкий замолчали.

Григорию Александровичу показалось, что поручик приобрел над остальными присутствующими какую-то таинственную власть. Он пристально посмотрел сербу в глаза, но тот встретил его испытующий взгляд спокойным и неподвижным взором. Бледные губы улыбнулись, обнажив мелкие ровные зубы.