Фаталист

Григорию Александровичу показалось, что даже сквозь густую вуаль он видит, как сверкают глаза гадалки.

– Но что эти символы означают? – спросил он.

– Заберите их!

Печорин сложил листок и спрятал в карман. Мадам Зефа слегка расслабилась.

– Это знаки и чертежи, которые используются, чтобы поработить человеческую душу! – сказал она. – Страшное, богопротивное колдовство. Одно из самых запретных. Тот, кто практикует его, обрекает себя на адские муки! – Женщина передернула плечами, словно ей стало вдруг холодно. – Бегите прочь, если увидите эти символы снова!

– Возможно, так я и поступлю.

– Там был еще один знак… – мадам Зефа сделала паузу, чтобы поправить вуаль. – Я не уверена в его значении, но, кажется, его использовали раньше, чтобы привлекать намеченную жертву к месту ее гибели.

Григорий Александрович насторожился.

– Как это?

– Символ чертится там, где человека собираются убить, затем ему отправляется какой-нибудь предмет или просто записка с цифрой, означающей время, когда он должен явиться. Жертва не в силах сопротивляться такому колдовству и сделает все, чтобы добраться до места собственной смерти. Если дело намечено на ночь, то цифра пишется черным, если же на день – красным. Это очень древняя магия, пришедшая из Вавилона. Она порождена демонами, которые пользовались ею, чтобы призывать к себе избранных в жертву людей.

– Вы верите в демонов? – спросил Печорин, стараясь не выдать скептицизма.

– До наших дней сохранились только жалкие крупицы тех темных наук, которые изучали народы прошлых эпох, – ответила мадам Зефа. – Чтобы перейти грань между верой и знанием, необходимо рискнуть жизнью, соприкоснувшись с тайными мирами – пространствами, где обитают иные сущности.

– Вы, верно, имеете в виду Ад? – уточнил Печорин.

– Дело совсем не в названии. Есть множество имен для одного и того же.

Григорий Александрович понимающе покачал головой.

– Значит, вы узнали древний символ на том рисунке, что я показал? – спросил он.

Гадалка кивнула.

– Покажите мне этот знак. – Григорий Александрович сунул руку за листком, но мадам Зефа решительно воспротивилась:

– Нет-нет, умоляю! Не доставайте эту скверную бумажку. Вы навлечете на мой дом беду!

– Что ж, как вам угодно, – нехотя согласился Печорин. – Сколько я вам должен? – Он встал.

– Уверены, что не хотите, чтобы я вам погадала? Наверняка у вас необычная судьба. Это чувствуется…

– Нет, благодарю. Предпочитаю сам управляться со своей жизнью.

Мадам Зефа рассмеялась.

– Сам? Но, милостивый государь, этого никто не умеет. Рассудите: если бы человек способен был жить отдельно от предначертанной ему судьбы, какие чудеса творились бы на свете!

– И они происходят повсеместно, мадам. Итак, сколько я вам должен?

Гадалка пожала плечами.

– Два рубля, – сказала она разочарованно.

Григорий Александрович положил деньги на стол, поклонился и вышел. Слова гадалки о колдовских знаках и черной магии были произнесены с таким искренним убеждением, что подействовали на него. Кажется, городок на водах охватило безумие! Вопрос лишь – насколько глубоко оно пустило свои корни в его обитателей.

Впервые Печорин пожалел, что он не в столице или не в Москве. Там он непременно отыскал бы специалиста, который подробно объяснил бы ему предназначение чертежей, срисованных в гроте. Но пока что он вынужден был блуждать во мраке, лишь иногда видя слабые лучики света. Сольются ли они однажды в поток, который развеет тьму?

* * *

Однако кое-что Григорий Александрович мог и должен был выяснить немедленно.

Асминцева снимала со своей сестрой одноэтажный дом в северо-западной части Пятигорска. Строение утопало в зелени, и со стороны улицы виднелась лишь выкрашенная желтой охрой крыша. Печорин уже был здесь прежде, когда узнавал про знакомства и денежные обстоятельства убитой.

Сестра Асминцевой оказалась дома – готовилась к отъезду. Предложила Печорину присесть на веранде.

– Хотите кофе? – спросила она. – Я все время пью кофе. С сахаром и сливками. Из-за этого почти не сплю. Но очень бодрит.

Григорий Александрович от угощения отказался.

– Собственно, у меня к вам всего один вопрос, – сказал он, садясь на шаткий венский стул с гнутой спинкой.

Сестра Асминцевой слегка подалась вперед. Лицо у нее было круглое, с мелкими чертами – из тех, что обычно называют «русскими».

– Какой? – проговорила она, широко раскрыв глаза.

– Ваша сестра получала перед смертью письмо, записку или… ну, допустим, посылку?

Женщина удивленно приподняла брови.

– Посылку? – протянула она.

– Может, какой-нибудь предмет. С цифрой.

Сестра Асминцевой задумалась.

– Кажется, нет, – проговорила она через четверть минуты. – Хотя… знаете, кто-то принес в тот день монету.

– Расскажите подробнее, – попросил Печорин.

– Софья показала мне серебряный рубль. Сказала, что он лежал в конверте, подсунутом под дверь.

– И больше ничего не было?

– Нет. Только рубль. Странный такой… грязный.

– В каком смысле? – насторожился Григорий Александрович.

– Он выглядел так, словно его закоптили. Держали над свечкой, пока он не почернел.

Вот оно! Черная единица, означающая час ночи – время свидания Асминцевой со смертью.