Фаталити. Цена его успеха

— В тот день я поняла, что потеряла не только твоего папу, но и тебя, – она отпускает мои руки, проходит и садится на стул и облокачивается руками об стол. – И вместо того, чтобы попытаться что-то исправить, я, наоборот, стала ещё глубже закапывать себя. И, наверное, я бы так и прогнила в собственных пороках, если бы ты не приехала и не заявила, что забираешь бабушку.

Более долгой и разумной речи я от неё не слышала давно. Я видела, как тяжело даются ей слова, поэтому терпеливо слушала, сев напротив и налив ей стакан воды.

—Я помню, ты звонила мне однажды, чтобы сказать, что простила меня за всё. Хотела поговорить. А я накричала и послала тебя, – она презренно качает головой. – Просто я тогда уже знала, что ты возобновила общение с папой. Он звонил мне и разбирался. Сообщил, что рассказал тебе правду про алименты и наши отношения. Мне было так стыдно перед тобой, что я решила, что лучший способ в данной ситуации – это проявить безразличие. Мне было страшно слушать тебя. Страшно окунаться в свою же грязь. Сейчас тоже очень страшно, но это странно и неправильно, когда ребёнок взрослее, умнее и сильнее собственного родителя, – её голос дрожит. – Я прилетела сюда, чтобы доказать тебе и себе тоже, что ради возобновления наших отношений, хотя бы на шанс от тебя, я могу переступить через собственную гордыню.

У меня в горле образуется ком. Слёзы застревают внутри и не могут вырваться наружу, душат меня. Ощущаю себя странно и непонятно. Моё воссоединение с Ираклием казалось даже более реальным, чем такой разговор с матерью. Он за гранью моего понимания. И меня распирает от эмоций, но вырвать их наружу мне очень сложно.

— Прости меня, дочка, за все годы страшной жизни со мной. За боль, которую тебе причинила, за слова, которые говорила в порыве гнева и обиды. За то, что бросила тебя, вместо того чтобы быть рядом. И спасибо тебе, что несмотря на это всё, ты выросла достойным человеком. Я не причастна к этому, но всё же, горжусь тобой. И восхищаюсь. Будь у меня твоя сила, уверена, моя жизнь сложилась бы иначе.

Мне так и не удаётся произнести и слова, лишь слёзы вырываются из глаз. Я встаю с места, подхожу к ней и заключаю в свои объятия. Она встаёт и обнимает в ответ. Таких искренних и тёплых объятий у нас не было с момента, как ушёл папа. И вроде я давно перестала в них нуждаться, но вот я стою, чувствую её руки на своей спине, чувствую, как сильнее прижимает к себе и плачет, и сердце моё тает.

— Спасибо за эти слова, – шепчу я. – Оказывается, я в них до сих пор нуждалась.

В дверь стучат, и мы отрываемся друг от друга. Она протирает мои слёзы, разглядывает меня и улыбается, поджав губы.

— Входите, – произношу я стучащему, когда мы приводим себя в порядок.

В номер входит папа, Руслан и братья Ираклия.

Увидев отца, мама тут же, поприветствовав всех и поцеловав меня на прощание, выходит из номера, оставив за собой шлейф необыкновенных чувств в моей душе.

Папа с Русланом первые приветствуют и поздравляют меня, одаривая комплиментами и цветами.

После них ко мне подходит старший брат Ираклия.

— Ну что я могу сказать, – широко улыбаясь, произносит он. – Мой брат таки обошёл полмира, чтобы вернуться к твоим ногам, – смеётся, обнимает меня и целует в щеку в знак приветствия.

— Дато, – смеюсь ему в ответ и обнимаю крепко.

— Привет, сестрёнка. Наконец-то, сегодня ты официально станешь членом нашей семьи, – следом за старшим обнимает меня Гия.

Я очень рада видеть этих двоих. С нетерпением ждала этого дня, чтобы наконец-то встретиться с ними вживую.

Сегодня в целом прекрасный и необычный день. Нам с Ираклием удалось собрать в нём воедино тех, кто, казалось, никогда не больше не встретиться.

Через полчаса все начинают собираться на пляже. Мы организовали выездной загс на нём, рядом с рестораном, в котором продолжим банкет, на который пригласили семью и самых близких друзей.

Все рассаживаются по местам. За трибуной, под аркой, украшенной белыми живыми цветами, стоит мужчина, который сегодня будет заключать наш союз. Слева от него стоит Ираклий в ожидании меня. Океан позади них красиво окрашивается солнечными лучами.

— Ты готова, доченька? – спрашивает папа, подставив мне свою руку.

Я беру его под неё и улыбаюсь ему сквозь фату, что накрывает моё лицо.

— Готова, – отвечаю я.

Заиграла живая музыка, и волнение начинает одолевать меня. Я хватаюсь за папу крепче. Он ведёт меня по дорожке к любимому мужчине. По обе стороны сидят наши родные. Их глаза устремлены на меня, но мои – только на Ираклия. Мне кажется, я не иду, а парю. Ираклий наблюдает за мной, расплывается в волнительной улыбке. Вижу, что его переполняют эмоции. И я с нетерпением жду секунду, когда окажусь рядом с ним.

Папа доводит меня до Ираклия. Они пожимают друг другу руки, и папа передаёт меня ему.

Ираклий нежно касается фаты, поднимает её и убирает с моего лицо, откинув назад.

— Ты невероятная, Илиана, – шепчет, поцеловав меня в губы. – Какая же ты красивая.