Фатальная красота

— Потому что она не предвещает тебе ничего хорошего, — подтвердила я его опасения, не особо разочаровавшись в отказе Боксера сотрудничать. В конце концов у меня еще Сухарь на примете, вдруг он окажется слабонервнее? А по поводу несговорчивого паренька у меня появилась потрясающая идея, жаль не смогу увидеть ее последствия. — Знаешь, Боксер, не воспринимай мой поступок как издевательство, но я кое-что придумала. Представь, как потрясающе ты будешь смотреться голышом, привязанным к кровати? Твои друзья наверняка оценят мое чувство юмора и с удовольствием посмеются.

— Значит, так, ты собралась осуществить свою задумку? — не воспринял меня всерьез Боксер (и между прочим зря). — Если ты думаешь таким образом заставить меня говорить, то зря стараешься. Я никогда не расколюсь какой-то дешевой…

— Не следует тебе меня провоцировать, — предупредила я парня, стараясь сохранять спокойствие.

— Даже в мыслях не было. И все же, как ты думаешь меня раздеть, если я прикован к койке? Ведь отвязать меня ты боишься, сдачи еще дам за моральные издержки.

— Очень просто.

— Неужели? Может, продемонстрируешь? — продолжал издеваться надо мной Боксер. — Или слабо?

Пришлось доказать ему, что мне не слабо раздеть прикованного к кровати парня за какие-то секунды. Несколько взмахов острым ножом, и клочья мужской одежды украсили постельное покрывало, после чего я с удовлетворенным самолюбием покинула его квартиру.

Боксер вслед осыпал меня весьма цветистыми нецензурными выражениями. Ой, не стоило ему меня провоцировать, не стоило. Хотя я его предупреждала, и в происшедшем виноват он сам.

* * *

Вернувшись к кафе-бару, чтобы забрать машину, я уже было решила приблизить счастливый момент освобождения нахального Боксера, объяснив дружкам, где они смогут найти его. Однако я вовремя представила себе последствия этого поступка. Боксер запросто может броситься на выручку Сухарю и спутает мне все карты. Нет, пусть, пожалуй, еще немного полежит в полном одиночестве.

Приняв это решение, я подошла к машине и направилась к Сухарю, который, по сведениям Гены Курносого, свободное от «работы» время проводил исключительно дома. Чем он конкретно занимается в своей квартире, Гена не упомянул, впрочем, это не особенно важно. Главное, застать его врасплох и выудить необходимую информацию о Юрике Сафонове.

* * *

Как же я хвалила Гену Курносого за точность изложения сведений, когда оказалась у Сухаря! Он на самом деле преспокойно сидел дома и на мой звонок весьма непредусмотрительно открыл сразу, даже пригласил пройти, когда я попросила его о разговоре.

Сухарь был милым парнем шестнадцати-восемнадцати лет с веселыми глазами и блуждающей улыбкой на лице. Лично у меня создалось впечатление, что он недавно услышал анекдот и никак не может успокоиться. Одежда оставляла желать лучшего, но все же была чистой. Аккуратный паренек, я никогда не приняла бы его за вора.

— Вы Алексей, верно? — спросила я, как только парень закрыл входную дверь. Добросовестный Генка потрудился написать на бумажке и имена с фамилиями интересуемых меня личностей.

— Неужели соседи пожаловались? — удивился Сухарь. — Вроде тихо себя веду и никакого беспокойства не причиняю…

Во избежание лишних объяснений я достала из сумки удостоверение социального работника и показала парню. Он вцепился в него мертвой хваткой и минуты полторы старался что-то в нем разглядеть. При этом он шевелил губами, — я готова была поклясться, — он пытался по слогам прочитать мое имя.

— Татьяна Александровна, значит, — наконец произнес он.

— Успокойся, я не воспитывать тебя пришла, поговорить надо.

— И только? Всего-навсего? — обрадовался Сухарь, и на его круглой физиономии снова появилась широкая жизнерадостная улыбка. — Пойдемте в комнату, я вам все расскажу, что захотите.

— Зачем же все? Меня интересует исключительно Юрик Сафонов.

— Так вы из-за него ко мне пожаловали? — продолжал разговаривать Сухарь на ходу, оглядываясь через правое плечо.

Мы вошли в комнату с весьма скудной обстановкой, где я присела на диван. Сухарь устроился на противоположном его краю, подложив под себя подушку, так как множество пружин на этом месте выбивалось из-под обивки.

— Итак, что вы хотите знать? — сложив, как первоклассник, руки на коленях, спросил Сухарь.

— Сперва давай договоримся быть взаимно откровенными. Мне о тебе известно многое, но эта информация останется при мне, если ты в свою очередь расскажешь мне о своем подельнике. Итак, давно ты воруешь с Боксером?

— Довольно давно, года два, — обреченно сказал Леша.

— В твоем представлении это долгий срок?

— Естественно, если каждый божий день трясешься за свою шкуру. Я не отличаюсь большим умом, и никакой профессии у меня нет, значит, зарабатывать деньги честным путем возможности не представляется. А жить на что-то надо.

— Так раз вы воруете, то почему новый диван хотя бы не купишь?

— Э-э, я малограмотный, конечно, но не дурак, и на подобные штучки меня не поймаешь!

— То есть? — не поняла я, что парень подразумевает под своими словами. — Что может быть общего между деньгами и твоими опасениями?