Фатальная миссия

— Вот и хорошо, — порадовался Молчун-1. — Давно хочу верблюдом стать.

— А ты у товарищей спросил?! — в один ментальный голос рявкнули «чайка» и Молчун-2.

— Ты как была в дозоре, так в нем и останешься, — парировал Молчун-1. — Только, наверное, во что-то другое превратишься, столь же мизерное. А что касается тебя, товарищ «дельфин», то так надо для дела. Усек?

— Андрюша, — вновь подала голос Катя. — Наши дельфины к берегу поворачивают…

— Вижу, вижу, — сквозь зубы отвечал Андрей. — Но идут по большой дуге… Может, хотят подальше от того места высадить?

— Нет, нет, я то место запомнила, во-он по той скале, красной на желтом фоне — прямо к ней мчат!

— М-да, действительно. Но куда с берега подевались арабы?

— Может быть, залегли? И нас подкарауливают?

— Да вроде нет… Видишь, там к океану есть небольшой уклон, поэтому обрыв и подходы к нему более-менее просматриваются. В общем, рискнем. Если же они откуда-то выскочат, вновь бросимся в воду. Больше нам ничего не остается…

— Это чудо, Андрюша, — счастливо шептала Катя, стоя обнявшись с любимым мужчиной на пустынном обрыве над Индийским океаном. — Наверное, есть Бог на свете, мы с тобой ему приглянулись, и он нас спас.

— Я всегда считал себя атеистом, — отозвался Андрей с виноватой ноткой в голосе, — и жить в атеизме мне было просто и уютно. А теперь все усложнилось, не знаю, что и думать…

— Не надо все время думать, просто живи и чувствуй, как хороша жизнь. И мы с тобой хороши, а жизнь нам сохранена, чтоб мы и дальше любили друг друга. Вот ты меня сейчас обнимаешь, и я уже почти забыла все страхи. Все во мне к тебе льнет, просит твоей ласки: и губы, и груди, и бедра и лоно… Все мое — твое, все для тебя. Возьми же мои прелести, сомни, разнежь, зажги страстью…

— Эк они возбудились, — взбодрился тож Молчун-«чайка». — Счас смогу узреть половой акт между людьми… Меж крабов, рыб и черепах видел, а эти как? Ага, предварительные ласки: объятья, потискивания, поцелуи, поцелуи, поцелуи… Всю зацеловал, буквально всю. О, еще и кусает… Теперь грудь высасывает: одну, другую. А лоно вовсю жмет, пальпирует… Интересная техника и вполне действенная: вон как она выгибается, трепещет… Наконец и семяввод задействовал… Тут техника обычная, почти как у черепах, только почему-то животом к животу. Сдается мне, что черепаший метод все же удобнее.

Замечание в скобках: по сравнению с гидранами возможности у людей скудноваты: мало того, что гидранцы могут трансформироваться и, соответственно, переживать все виды совокуплений, но в своей естественной форме, имея столько щупалец и стрекал, способны создавать буквально симфонии чувственных ощущений, что подлинные умельцы и делают. Вот только чтобы стать таким умельцем, необходимо долгое общение с опытными и тоже виртуозными самками, терпеливо подсказывающими самцам последовательность, интенсивность и совокупность воздействий на их чувственные органы. Однако для подобных экспериментов необходима уйма свободного времени. Да и самки такие нарасхват, простым гидранам они практически недоступны.

Впрочем, у Молчуна было несколько сексуальных контактов с гидранками, в том числе с одной взрослой и относительно опытной, но единичные контакты в этой сфере — ничто. В итоге даже вкуса, стремления к сексу у него еще не появилось. Но вот сейчас, наблюдая всю технику, а затем апогей человеческого полового акта, Молчун — «чайка» непроизвольно ощутил нарастание в теле томления, затем жар и сильный, частый пульс. Он стремглав ринулся с высоты к ленивым волнам и стал носиться над ними хаотично и даже издавать крики.

— Что ты разнервничалась, трясогузка? — запросил по ментальной связи Большой Молчун, только что трансформировавшийся в верблюда и потому не воспринимавший любовный акт.

— Да так, рыб гоняю, — смалодушничала «чайка».

— Во дури-то у тебя еще… Давай, лети к влюбленным и дай знать, когда мне можно будет к ним подойти.

«Чайка» взмыла над обрывом, зависла и сообщила: — Уже можно, лежат рядом без сил и чувств.

— Андрей, я слышу шаги, — всполошилась Катя. — Тяжелые. Ой, это наш верблюд! Точно наш: вот пятно белое на боку, залысины и копыта все сбитые! Где же он прятался? И надо же, нас нашел! Наверно, есть бедняга хочет…

— Катя, верблюды долго могут обходиться без пищи, а нашего мы из стойла увели, где его наверняка и поили и кормили. Странно, почему арабы его с собой не забрали… И где он на самом деле был: мы, вроде, все окрестности с тобой оглядели.

— Наверное, под обрывом. Спрыгнул за нами и лег в расщелину, вот его и не приметили. Или приметили, но не смогли, не успели назад вытащить: что-то ведь их спугнуло?

— Это да, спугнуло. Пожалуй, что наши дельфины. Арабы же видели, как мы лихо помчались в океан. Приняли за вмешательство Аллаха, испугались и убрались. Может и вообще от нас отстанут…