Фатальная встреча (СИ)

Лаванда Риз Фатальная встреча

Глава 1

Когда же я в первый раз ощутила, что потерялась в этой реальности?

Вот так пугающе безвыходно и запутанно?

Скорее всего, в тот момент, … когда нашла тело своей матери.

Именно тогда, я впервые и почувствовала этот потрясший меня провал. Время словно замерло, глядя на меня своими остекленевшими пустыми глазами.

Мама просто не проснулась.

Вернее, заснуть и не проснуться, как оказалось — было её желанием. И этот её поступок жестоко … очень сильно ранил меня, потому что я никак не могла понять зачем?

Почему мама убила себя?! Что её к этому подтолкнуло?

Возникшее у меня при этом чувство вины было просто невыносимым, я гнала его от себя, чтоб не начать лезть на стены от этой потерянности, но оно подкрадывалось снова, сдавливая в тиски, делая своей жертвой. Мне казалось, что я упустила что-то очень важное, не заметив состояния матери, возможно, не уделив ей должного внимания, и что хуже, я боялась, что уже не смогу себя простить за это и никогда не получу ответа на вопрос, зачем моя мама так поступила с нами обеими.

Покончив с собой, мама оставила мне веер неразгаданных загадок, кучу счетов и безвкусного тряпья, маленькую квартирку в Бостоне и своих надоедливых и мягко говоря, не совсем уравновешенных подруг.

Хотя, нужно отдать им должное, я была им весьма признательна, за то, что они взяли на себя организацию похорон, избавив меня от всего этого кошмара. С меня хватило и ощущения окоченевшей маминой руки в моей ладони, которое не покидало меня даже спустя неделю после погребения.

Я продолжала чувствовать этот немой холод и пустоту, иногда старалась не дышать, потому что тогда мне начинало казаться, что каким-то образом так я словно приближаюсь к маме.

За эти семь дней, я пропустила через себя мегабайты мыслей. В них было и копание в себе, и обвинение всего и вся, но, пожалуй, больше всего было сожаления. Сожаления о недосказанности, недоплаканности, недосмеянности, о множестве часов, которые мы могли бы провести вместе. Мы никогда не говорили друг другу вслух слов о своих чувствах, но я постоянно ощущала на себе её материнскую беззаветную любовь. Это был тот оригинальный родительский подход самотёка на равных. Мы были подругами, причём в какой-то момент, я стала старшей подругой, к мнению которой Алексис, моя мама, всегда серьёзно прислушивалась. Мама никогда меня не шлепала и не корила, ни в детстве, и тем более, когда я уже стала взрослой девочкой, хотя её подруги наперебой твердили ей, что она безалаберная мать, что дочь необходимо держать в ежовых рукавицах и контролировать ещё похлеще, чем парней. Но Алексис, слушая их, лишь качала головой, загадочно улыбаясь.

«Мамочка, почему же ты это сделала?»

С этой мыслью я засыпаю и просыпаюсь вот уже который день, не находя себе места. Я даже не могу для себя точно определить, плохо ли мне, потому что это очень обширное понятие, и у каждого эта шкала ощущений своя. Сложно описать, подобрать слова, способные выразить это состояние — всё оборвалось: время, смысл, самоощущение. Я не помню, когда я принимала в последний раз пищу на этой неделе, выходила ли на воздух, общалась ли с людьми? Я просто лежала, и думала, глядя в потолок, упершись своим внутренним взглядом в неизвестность, а глазами в пятнышко на карнизе.

Щелкнул замок, открылась и затворилась входная дверь. Судя по манере шаркать ногами это Белла, одна из когорты материных подруг, пришла удостовериться в моих процессах жизнедеятельности.

— Вэл, пора уже взять себя в руки! Ты меня слышишь? Ну-ка, красотка, поднимайся! Давай наведем здесь порядок, и прекратим это угнетающее безразличие к самой себе, — голос Белы, немного отвлекает от моего гипнотического падения в мысленный водоворот, но вот подчиняться этому тону мне совершенно не хочется. Не на ту нарвались! Я всегда делаю что хочу, и когда хочу!

— Вставай несносная девчонка, пока я не стащила тебя за ногу! У нас есть дела и важный разговор!

— К чему теперь эти разговоры?! Что изменится? Копайся лучше в своей темной душонке, Белла. И кстати, я тебя не звала!

— Фу, как грубо, — она снисходительно хмыкает, давно уже привыкшая к такому моему заносчивому поведению. — Если я чёрная, то вовсе не обязательно очернять и мою душу тоже. Она если не светлая, то, по крайней мере, хотя бы цветная.

— Вы были с ней близки, — порывисто сажусь в кровати, ухватившись своим цепким взглядом за любым проявлением эмоций Беллы. — Почему она это сделала? Я хочу понять, черт возьми! Зачем ей понадобилось себя убивать?

Лицо Беллы тут же вытянулось и застыло в траурной маске. Но где-то в глубине её взгляда, я замечаю, что эта тайна никогда не выйдет наружу.

— Что, не скажешь африканская ведьма? Я так и знала! Но я имею право знать, почему мама наложила на себя руки!

— Для меня это такое же чудовищное потрясение, для всех нас кто её знал, — скорбно выдыхает Белла, в тоже время интригующе поднимая свои выщипанные брови. — Но у меня есть другая новость, которая отвлечет тебя от случившейся трагедии. Я нашла твоего отца!