Фатерланд

В четверг, 10 апреля, за день до встречи, Штукарт стоит на Бюловштрассе и записывает номер телефона в будке напротив дома, где живет Шарлет Мэгуайр. В пятницу он едет на виллу Булера. Им угрожает нечто настолько ужасное, что все трое помышляют о немыслимом – бежать в Соединенные Штаты Америки. Штукарт излагает план действий. Посольству нельзя доверять, потому что Кеннеди нашпиговал его «умиротворителями». Им нужна непосредственная связь с Вашингтоном. У Штукарта она есть – через дочь Майкла Мэгуайра. Решено. В субботу Штукарт звонит девушке, чтобы договориться о встрече. В воскресенье Лютер летит в Швейцарию, но не за картинами или деньгами, которых у них вполне достаточно в Берлине, а чтобы забрать что-то такое, что оставалось там со времени трех поездок в Цюрих летом 1942-го и весной 1943-го года.

Но уже слишком поздно. К тому времени, когда Лютер побывал в банке, дал знать об этом из Цюриха сообщникам и приземлился в Берлине, Булер и Штукарт уже мертвы. Поэтому он решает скрыться, забрав с собой что-то, взятое им из хранилища.

Марш откинулся в кресле, обдумывая свою полуразгаданную головоломку. Это лишь одна из версий, такая же правомерная, как и любая другая.

Шарли вздохнула и пошевелилась во сне, положив голову ему на плечо. Он поцеловал её волосы. Сегодня пятница. День Фюрера в понедельник. У него оставалось всего два дня. «О, дорогая фрейлейн Мэгуайр, – пробормотал Марш про себя, – боюсь, мы ищем не там».

«Дамы и господа, скоро мы начнем снижаться перед посадкой в аэропорту имени Германа Геринга. Пожалуйста, поднимите спинки ваших кресел и сложите столики…»

Осторожно, чтобы не разбудить Шарли, он освободил плечо, собрал клочки бумаги и, нетвердо шагая, направился в хвост самолета. Из уборной появился паренек в форме гитлерюгенда и вежливо придержал дверь. Март кивнул, потел внутрь и запер за собой дверь. Мерцал слабый свет.

В крошечном отсеке воняло бесконечное число раз пропущенным через кондиционер спертым воздухом, дешевым мылом и дерьмом. Он поднял крышку металлического унитаза и бросил туда клочки бумаги. Самолет кинуло вниз и встряхнуло. Зажегся предупреждающий сигнал: «ВНИМАНИЕ! ВЕРНИТЕСЬ НА СВОЕ МЕСТО!» От качки его замутило. Не так ли чувствовал себя Лютер перед посадкой в Берлине? Металл был на ощупь холодный и влажный. Он нажал на педаль, и его записки исчезли в воронке голубой воды.

В туалетах «Люфтганзы» не было полотенец, их заменяли влажные бумажные салфетки, пропитанные какой-то тошнотворной жидкостью. Март протер лицо, чувствуя сквозь скользкий материал, как оно пылает. Снова встряска, словно удар глубинной бомбы. Они стремительно снижались. Он прижался пылающим лбом к холодному зеркалу. Ниже, ниже, ниже…

Шарли уже проснулась и с усилием расчесывала свои густые волосы.

– А я уж было подумала, что ты выпрыгнул.

– Верно, такая мысль приходила мне в голову. – Он пристегнулся к креслу. – Но ты, может быть, станешь моим спасением.

– Тебя так приятно слушать.

– Я сказал «может быть». – Март взял ее за руку. – Послушай, ты твердо уверена?.. Штукарт действительно сказал тебе, что приезжал записать номер телефона напротив твоего дома именно в четверг?

Она на мгновение задумалась.

– Да, уверена. Помню, я ещё подумала: этот человек не шутит, он готовился к этому шагу заранее.

– Вот и я так думаю. Вопрос в том, действовал ли Штукарт сам по себе, пытаясь найти возможность бегства только для себя, или же звонил тебе, обсудив план действий с другими?

– Это имеет значение?

– Большое. Подумай. Если он обговорил это с ними в пятницу, то это значит, что Лютеру известно, кто ты такая и как тебя найти.

Шарлет от неожиданности отдернула руку.

– Но это же было бы безумием. Он ни за что мне не доверится.