Фатерлянд

Оба подразделения находились под командованием офицеров, принадлежавших к сторонникам «жесткой линии» и рассматривались как потенциальная угроза для грядущего воссоединения. В среде военных ползли бесконечные слухи о готовящемся государственном перевороте, решающую роль в котором должен был сыграть именно Восьмой корпус. Поэтому партийное руководство хотело держать эти подразделения под особым контролем. Командир корпуса, посланный в Фукуоку, должен был быть уверен, что, командуя «повстанцами», применяет военную хитрость, и если Республика сочтет его предателем, то это будет сделано только лишь для дезинформации противника. Офицеры, опасавшиеся, что воссоединение обеих Корей оставит их ни с чем, должны были гордиться порученным им важным и благородным делом.

Лим Кан Са поинтересовался, какова же конечная цель запланированной миссии, на что Ли Хён Су заметил, что, возможно, не имеет смысла принимать решения по одному, и с этим согласились и Ким Квон Чоль, и Чхве Хо Квён.

Пак подумал, что если бы «повстанцы» и американцы схлестнулись в сражении, то это было бы уже само по себе достижение. Этого будет достаточно, чтобы успешно перенести буферную зону между США и Китаем на Кюсю. Правда, существовала вероятность столкновения с американскими вооруженными силами, дислоцированными в Японии. У японского правительства нет ни расчетов, ни смелости, чтобы начать войну, втянув в нее жителей Фукуоки. Япония может даже и вовсе отказаться от Фукуоки.

— Если бы Япония получше управляла своей экономикой, такая операция вряд ли была бы возможна, — молвил Ли Тон Хо.

— Дело не в этом, — возразил ему Чхве Хо Квён, демонстрируя свою проницательность, которую он развил на службе в Вашингтоне. — В любой стране, где попираются законные интересы, очень трудно оживить и восстановить экономику. В случае с Японией крайне необходимо было закрыть финансово убыточные псевдо-правительственные корпорации. Но этого не сделали, а просто решили изменить Конституцию. Представьте, к примеру, корпорацию, которая, будучи не в состоянии получать прибыль, прекращает все попытки в данном направлении и начинает заниматься пустяками, вроде совершенствования корпоративной философии. Так что Япония — это умирающий слон, которому не хватило воли вылечить себя.

Хван Пен Ку поднял руку и спросил, выбрано ли для операции название. Ким Квон Чоль вскинул руки и призвал всех к молчанию.

— Выбрано, — сказал он, улыбаясь. — В Республике есть только один человек, который мог дать название такой операции.

Ким набрал в легкие воздуха, оглядел весь зал и громко провозгласил:

— Из Отчизны с любовью!

Предисловие 1. Незамеченный знак

3 марта 2011 года, Токио

Сузуки Норикацу вышел из станции подземки «Касумигасэки», и его передернуло от холода. Он чихнул и пошел по улице, чувствуя, как ветер холодит шею. Район, где располагались правительственные учреждения, был запружен демонстрантами. Похоже, тут собрались все, от праваков в микроавтобусах, до защитников гражданских прав и представителей профсоюзов. И те, и другие орали в мегафоны, стараясь перекричать друг друга.

«Чертовски холодно для марта», — подумал Сузуки. Он чувствовал, что как будто растворяется в этих воплях. Он не выспался и сейчас испытывал озноб — явный признак простуды. Все-таки нужно было надеть шарф!

Сегодня утром он заказал через Интернет у флориста букет цветов с бесплатной куклой хина нингё[5] и отправил в подарок своей тринадцатилетней дочери. Сузуки развелся пять лет назад, дочь осталась жить с матерью. Тогда он решил отправлять ей каждый год цветы в качестве подарка ко дню рождения. Дочь с раннего детства ворчала на него — ее день рождения приходился как раз на Праздник девочек 3 марта, и таким образом вместо двух подарков она получала один. Посылая дочке цветы, Сузуки каждый раз вспоминал, что на дворе уже март, а значит, близко настоящая весна. С годами эта связь настолько закрепилась в его сознании, что сегодня, несмотря на предупреждение о снижении температуры, вышел из дома без теплого шарфа.

Сузуки служил в Информационно-исследовательском бюро при Кабинете министров; сокращенно это бюро называлось Найтё. В течение последних пяти лет в Найтё постоянно сокращали штаты, приостанавливали набор новых сотрудников, тасовали оставшиеся кадры, в результате чего к апрелю минувшего года численность сотрудников снизилась со ста пятидесяти до ста двадцати человек. Так что взять больничный не получится — это сразу навлечет критику, которой и без того хватало тем, кто, как Сузуки, пришел на службу из частного сектора. И дело не только в бюро — в Касумигасэки[6] все министерства и ведомства подверглись реструктуризации. И каждый раз при встрече с коллегами разговор неизбежно сводился к слухам о том, что пенсионный фонд истощится лет через пять. И тогда…