Фатерлянд

Вообще, Кан не особо распространялся на тему судов — «приманок», однако и так было ясно, что и Агентство национальной безопасности, и Мобилизационное управление Народной армии с Отделом разведки, и командование Западным флотом, и даже береговая охрана получили приказ о предоставлении имеющихся в наличии плавсредств. Ежедневно в течение двух последних недель суда одновременно выходили из разных портов и направлялись в сторону японских территориальных вод. День ото дня их количество менялось от семидесяти до десяти единиц. Задача заключалась в усыплении бдительности японской береговой охраны и Сил самообороны после серии ложных тревог.

— Они не обратят на вас ни малейшего внимания, — сказал на прощание Кан, и его лоснящаяся физиономия расплылась в улыбке.

Капитан судна сам стоял за штурвалом, то и дело бросая взгляд на экран радара. Хан не знал ни его имени, ни звания. На вид капитану было около сорока. Кроме него и Хана, на мостике площадью всего в пару теннисных столов находились первый помощник капитана и Ким Хак Су.

Хан любовался морской гладью, терявшейся в ночном мраке; палуба, потолок и стены рубки также сделались черны. Небо затянуло плотными облаками; на родном берегу, уходящем из виду, не было ни единого огонька. Корабли сопровождения растворились в ночи. Дул легкий ветерок, волнение почти отсутствовало, так что даже в открытом море ход едва ощущался. Хан подумал, что спокойное море — доброе предзнаменование, но тотчас же отогнал эту мысль. Эмоции всегда мешают работе. Хотя Хан неоднократно участвовал в секретных операциях, включая работу по обеспечению безопасности на ядерных объектах и диверсии в демилитаризованной зоне, на этот раз ему впервые предстояло действовать на вражеской территории. Его ум был спокоен, словно ровная поверхность вод. Под его началом находились самые отважные, отлично подготовленные и готовые ко всему оперативники.

Ким Хак Су, его заместитель, был младше Хана на два года. Во время недавнего тренировочного курса он отметил свой тридцать седьмой день рождения и даже получил подарок от самого Великого Руководителя — перьевую ручку и сладости. Хан всегда был довольно жестким бойцом и был уверен в своих качествах как боксера, так и мастера кёксульдо[12], но даже он не хотел бы иметь дело с Кимом в качестве противника. Основой техники в кёксульдо являлся удар кулаком, причем смертельный, а Ким был непревзойденным мастером. Выше среднего роста, он всегда смотрел прямо, в упор; тонкий нос свидетельствовал о некоторой чувственности, что, впрочем, компенсировалось квадратной нижней челюстью и шрамом от удара штыком, который шел от глаза до виска. Отец Кима входил в состав офицеров службы ПВО в Пхеньяне, а мать преподавала музыку во Дворце детского творчества в Мангёндэ. Как заместитель, Ким был незаменим: здравомыслящий, смелый, бесконечно преданный руководству и Республике, и, кроме того, он бегло говорил по-японски. Если и был у него изъян, так это педантичность, доходящая до перфекционизма, что делало его беспощадным в отношении любого проступка подчиненных. Ким обладал вспыльчивым нравом и, не раздумывая, обрушивал законное возмездие на головы провинившихся.

Капитан посмотрел на часы: судя по всему, они должны были войти в южнокорейские территориальные воды через три часа, а через шесть — дойти до Японии. От морской границы до Фукуоки не более полутора часов хода. К точке назначения они прибудут в точно рассчитанное время, команда наготове. А пока надо проверить оружие и проработать некоторые отдельные моменты предстоящей операции.

— Идемте, — сказал Хан.

Его заместитель кивнул. Когда они выходили из помещения рубки, капитан и первый помощник встали по стойке «смирно» и взяли под козырек. Они ничего не знали о миссии Хана и его подчиненных, однако уважение к служащим Сил специального назначения испытывали не только военные, но и вообще весь народ КНДР. Во время продовольственных кризисов рисом и мясным бульоном снабжался только спецназ. Об этом было известно всем, но никто не роптал. Недовольство главным образом было направлено на местных партийных чиновников и их секретарей — на кого-то обрушивался гнев народных масс, а кого-то подвергали репрессиям сами власти. Но коммандос оставались неприкосновенными. Люди знали об их суровой, смертельно опасной службе. И все прекрасно понимали, что именно спецназовцы представляют собой ключевой фактор в защите дела Революции, от которого зависела судьба Республики.

Хан Сон Чин и Ким Хак Су спустились по крутому и узкому трапу. На полпути Ким вдруг остановился и стал рассматривать подошву своего ботинка.

— В этих ботинках такое ощущение, будто идешь босиком, — заметил он.

Хан чувствовал то же самое. Для операции им выдали не штатные шнурованные берцы, а обувь с прорезиненной подошвой южнокорейского производства. Ботинки не ощущались на ноге, подошва амортизировала давление стопы, отчего шаги получались почти бесшумными.

— Никогда еще не видел таких, — отозвался Хан.