Хан был в нерешительности. По здравому рассуждению, он понимал, что глупо заставлять людей свободно разговаривать после того, как им неустанно прививалась мысль (не столько словами, сколько действиями) о том, что они не должны иметь ни собственной воли, ни собственных чувств. В их среде значение имело лишь беспрекословное подчинение приказам. Новобранцев, например, было принято привязывать к столбу и в течение нескольких часов сечь прутьями, обвитыми медной проволокой. Старослужащие могли безнаказанно бить их (это поощрялось) — иногда в боксерских перчатках, а иногда и голыми руками. Практиковалось и такое — резиновую камеру от шины привязывали к некоему подобию большой рогатки, натягивали и били ею курсанта по лицу.
В армии было принято два вида «тренировок» для молодых солдат. Первый назывался «мотоцикл»: курсант расставлял ноги, сгибал колени и вытягивал руки вперед, словно держась за руль мотоцикла. В таком положении бедняга должен был оставаться неподвижным в течение часа, хотя уже через несколько минут напряжение в ногах и пояснице начинало причинять страшную боль. Наконец, следовала команда «бегом!» — и курсант со всей мочи должен был бежать прямо на бетонную стену. Если он пытался каким-либо образом смягчить удар, процедура повторялась.
Второе испытание называлось «вертолет». Человека заставляли раскинуть руки наподобие вертолетного винта и крутиться по вертикальной оси. В какой-то момент его толкали на бетонный пол, причем согнуться, чтобы смягчить падение, было нельзя.
Перейдя из Управления в действующий спецназ, Хан неоднократно испытал на своей шкуре, что такое «вертолет». Результатом были выбитые зубы, сломанный нос и неоднократные сотрясения мозга. Иногда боль становилась настолько сильной, что Хан почти терял сознание. Впрочем, на сей счет обольщаться не приходилось — если возникало подозрение, что испытуемый притворяется, его обливали ледяной водой или кололи ему веки иголками. Решивших схитрить подвергали еще более страшным пыткам.
Такого рода «испытания» служили идеальным инструментом подавления воли и эмоций. Для осуществления контроля над человеческим поведением в Республике было разработано множество методов с использованием унижения, боли и страха, причем эти методы одинаково применялись как в отношении к элитным частям спецназа, так и в отношении уголовников, политзаключенных и контрреволюционеров, которые томились в концентрационных лагерях в скотских условиях.
Теперь Хан полностью осознал, насколько он был не прав, приказав подчиненным вести себя открыто и по-дружески. Хоть они и научились подчиняться самым невообразимым приказам, просто болтать ни о чем было выше их сил. Кроме того, понятие дружбы не сводится к простому обмену мнениями. Хан попытался вспомнить, о чем он разговаривал со своими товарищами в детстве и как находил общий язык с русскими и венграми во время учебы в Киевском политехническом институте. В школьные годы он считался законченным хулиганом. После уроков они с друзьями собирались вместе и обсуждали, кто из их недругов заслужил сегодня взбучку. В те времена в молодежной среде был чрезвычайно популярен бокс. Хан и его одноклассники боготворили Чхве Чоль Су, чемпиона категории «в весе пера», и бегали тренироваться в единственный в городе спортзал. И даже после тренировок у них не было иных разговоров, кроме как о Чхве.
Его воспоминания о Киеве были связаны с одним эпизодом. Продолжая заниматься боксом, Хан часто стоял в спарринге со студентом из Анголы. Однажды тот спросил Хана, знает ли он, кто такая Мадонна. Хан ответил, что образ Мадонны — довольно распространенный сюжет в европейской живописи. Анголец расхохотался и показал ему журнал с фотографией американской поп-звезды. Об этой истории узнали другие студенты. Хана стали узнавать, и так, мало-помалу, он приобрел приятелей. Как оказалось, для того, чтобы возникли дружеские отношения, достаточно простого интереса — к боксеру, певице… да неважно, к чему или кому.
— Вам всем, полагаю, известна легенда о Хон Гиль Доне?
Разумеется, думал Хан, эта легенда известна каждому корейцу, хоть южанину, хоть северянину. Чем не повод вызвать общий интерес? Хон Гиль Дон, этакий корейский аналог английского Робина Гуда, был сыном провинциального дворянина и служанки. С самого детства он проявлял способности в боевых искусствах, схожих с практиками японских ниндзя. Он мог летать, внезапно исчезать, становиться оборотнем, перепрыгивать через горы и бегать быстрее ветра. Благодаря таким способностям он сделался настоящим бичом для вельмож и даже для самого короля. Хон Гиль Дон создал отряд из восьми бойцов — двойников самого себя, вдохнув жизнь в восемь соломенных чучел. Ему наконец удалось взять с короля обещание править справедливо, после чего он сам и его восемь воплощений исчезли. Во второй легенде Хон Гиль Дон возвращается и собирает всех бедняков со всего королевства, сажает их на корабли и увозит на неизведанную землю, где беглецы создают новое государство, в котором живут сказочно счастливой жизнью.