Фатерлянд

Ли извлекла из своего бумажника три купюры по тысяче иен, расплатилась и забрала сдачу. До отправления парома оставалось еще минут двадцать. Чан и остальные пристроились у дальней стены зала ожидания. Еще около двух десятков человек, желающих попасть на тот же паром, заполнили небольшое помещение с восемью стульями. Среди отъезжающих были двое школьников в форме, молодая мать с ребенком и подругой, супружеская пара средних лет, семь-восемь туристов, трое монтажных рабочих в касках, седовласый мужчина в костюме и три европейца — юноша и две девушки с огромными рюкзаками. Увидев столько японцев самого разного возраста, собравшихся в одном месте, Чан немало подивился тому, что в глазах и молодых, и старых не было ни проблеска какой-либо жизненной силы. Неужели это потомки тех, кто правил Кореей во времена своего военного могущества? Ким и Чхве расселись на стульях, но японцы даже не приближались к ним, держались обособленно. Рабочий в каске, заметив на шее Чана шрам, тут же отвел взгляд в сторону. Пока на них никто не глазел и не выказывал признаков беспокойства, Хан понимал, что их группа выделяется из общей массы. Поэтому он подозвал к себе Чана и предложил пойти в сувенирную лавочку. Чо, Ли и Пак Мён решили присоединиться к командиру.

Магазинчик располагался за пристанью. Полки были забиты упаковками лапши на любой вкус и цвет — вероятно, она была местным национальным блюдом, экзотическими фруктами из теплиц кофейной плантации, бутылками цитрусовых вин, сухофруктами, открытками и путеводителями по острову. Чо взял пакетик с сухофруктами, за который отдал на кассе восемьсот иен и еще сто сорок в качестве налога с продаж.

— А сколько это будет на наши деньги? — спросил он, на что Пак, прикинув в уме, заявил, что восемьсот иен приблизительно составляют месячный заработок спецназовца.

Чо, криво ухмыльнувшись, заметил, что такой пакетик на тридцать дней не очень-то растянешь.

На столике около кассы они заметили множество крохотных стаканчиков.

— Не желаете ли попробовать местного вина? — обратилась к Чану продавщица лет тридцати с небольшим. — Вы понимаете по-японски?

— Да, конечно, — ответил за всех Чо, и женщина расплылась в улыбке.

— Это черничное, — сказала она, протягивая поднос с четырьмя стаканами.

В это время Чо посмотрел в окно магазина. На улице курил Хан, а Ким Хак Су беседовал с девушками из Европы, больше полагаясь на язык жестов, нежели на свой английский.

— Такой стаканчик вряд ли повредит, — сказал Пак. — Оно очень крепкое?

— Нет, что вы, — замотала головой продавщица. — Это почти что фруктовый сок!

Чан взял с подноса стаканчик и понюхал. Вино совсем не отдавало спиртом, однако в нем чувствовалось что-то очень знакомое. Чо сделал глоток, и его лицо засияло от удовольствия.

— Это похоже на… на…

— На чернику! — закричал Пак.

Чан тоже пригубил и сразу же вспомнил о японском ботанике, который нашел чернику у подножия горы Пэктусан, выявил ее лечебные свойства, а затем разработал и стал продавать напитки и сиропы.

— Вкусно, не правда ли? — спросила продавщица, и все трое кивнули.

В дальнем углу сувенирной лавки стоял кофейный автомат. Благодаря прозрачным стенкам можно было наблюдать весь процесс приготовления, от помола зерен до того момента, когда готовый напиток разливался в чашки. Порция стоила триста иен. Поскольку до парома еще оставалось время, Чан и его спутники решили выпить по чашечке. Рядом с автоматом были маленькие контейнеры с молоком и сахаром. Не зная, сколько и чего можно добавлять в кофе, они обратились к девушке за кассой. Кассирша, без тени макияжа, поправила шарфик и сказала, что достаточно одной ложки молока и сахара, хотя некоторым нравится и простой черный кофе. Чо, решив, что черный кофе не нуждается в каких-либо добавках, выпил свою чашку и заметил, что это достаточно вкусно. Чан же не нашел ничего хорошего в пустом напитке, который показался ему горьким.

Ли теребила в руках купленную закладку для книги в виде бордового цветка и смотрела сквозь витрину на улицу, где прогуливалась Ким Хван Мок. Ли знала, что Ким некогда была замужем, но потом вернулась обратно в свой родной город, где родила ребенка, умершего во младенчестве. Возможно, подумала Ли, подруга вышла из зала ожидания оттого, что ей было больно находиться рядом с матерью-японкой и ее ребенком.

Вблизи Фукуока выглядела как беспорядочное нагромождение деталей огромной машины. Облокотясь на леера, Чан рассматривал внушительных размеров здания, которые росли по мере приближения к берегу. Рядом с ним стояли Пак и Ли. Паром разрезал форштевнем волны и обдавал брызгами лица и одежду стоящих на палубе. Впрочем, никто из коммандос не замечал этого, поскольку их внимание привлекло странное здание с круглой крышей, изображение которого они не раз видели во время инструктажа.

— Эй, вы там! Промокнете ведь! — бросил им кто-то из членов экипажа.

— Что это? — спросила Ли, указывая на огромный купол.

— Стадион «Фукуока Доум», — отозвался моряк и добавил, что в этот вечер на нем открывает сезон местная бейсбольная команда.