Фатерлянд

Чан был младше Чо на четыре года и даже подумать не мог о том, чтобы притронуться к пище раньше него. Кроме того, Чо Су Ём ему очень импонировал. Чертами лица он походил на актера, а его глубокий голос действовал завораживающе.

— Но вы же часто бывали в Китае? — отозвался тот. — Значит, много чего повидали.

— Ну да, мне тоже кажется, что это какой-то фрукт. Но вот какой — никак не могу понять.

Чо сидел бок о бок с Ким, а Чан оказался рядом с Ли. Сиденья были врыты в землю очень близко, и каждый раз, когда Чан поворачивался, он невольно то локтем, то коленом слегка касался своей соседки. Он вдруг понял, что подобное с ним происходит в первый раз в жизни. Чан был единственным ребенком в семье. Друзей у него не было. В детстве он мечтал о старшем брате и испытывал что-то вроде зависти к своему однокласснику, у которого брат был. Со временем эти чувства исчезли, и размышлять об этом Чан считал пустым занятием.

Чо Сун Ём с едва уловимой улыбкой вдруг стал читать стихотворение о революции — его попросили об этом девушки, зная, что в университете он писал стихи. Его голос был поистине великолепен. За соседним столиком Чо Сон Ли и Пак Мён оторвались от еды и стали слушать.

— Ведомые красной гвардейской стрелой, / Мы идем к нашей цели. / Много лет мы не пили, не ели, / Для того чтобы выковать меч / Священной войны, / Чтобы стать единым народом!

Чан огляделся — никогда еще он не видел более спокойного места. В воздухе плыл чудный аромат; на столах плясали причудливые тени от шпалер; по зеркальной глади залива неспешно проплывали суденышки: да еще красивый профиль Ли… И все же что-то настораживало, что-то было не так.

Скоро настроение Чана передалось остальным членам группы. Виной всему был запах, который становился все сильнее и ярче. Вдруг ветви цветущих камелий зашевелились, и из-под них на площадку вышли двое японцев с коробками, наполненными красноватыми продолговатыми фруктами.

— Доброе утро! — произнес тот, кто выглядел моложе.

Второй, мужчина средних лет, судя по всему, был его отцом. На обоих — рабочие комбинезоны и бейсболки; на шее у каждого болтались полотенца.

— Не желаете ли купить папайи? — спросил молодой. — У нас гораздо дешевле, чем на кофейной плантации.

Речь незнакомцев звучала необычно. Чан взволновался, не зная, как правильно поступить. Оба, отец и сын, говорили на местном диалекте. Хан, а за ним и остальные поприветствовали незваных гостей. Чан надеялся, что японцы не обратят внимания на акцент, однако те заметно напряглись. Оба переглянулись и поставили ящики на один из столов.

— Нет, правда хорошая папайя! — сказал тот, что помоложе, подталкивая свой ящик в сторону Хана. — У них нет косточек, так что есть будет приятно.

Может быть, они выглядят встревоженно из-за того, что торговля с рук здесь запрещена?

— Нет, спасибо. Нам не нужно, — ответил Хан.

На лицах торговцев появилось подозрительное выражение.

— Вы откуда? — спросил пожилой изменившимся голосом, не сводя глаз с Хана. Он отодвинул свой ящик и прикурил сигарету. Затем нагнулся к уху сына и шепотом, но так, чтобы было всем слышно, произнес: — Ты тоже чувствуешь запах чеснока?

— А откуда они?

— Из Китая, а может, и корейцы.

— Тут совсем недавно китаёзы свистнули велик прямо у почты.

— Лучше позвать полицию.

— Попробуй! — выкрикнул Хан.

В ту же секунду Чхве шагнул вперед и ткнул указательным и средним пальцами в глаза молодого человека. Из горла жертвы вырвался звук, похожий на свист ветра, — это был даже не крик, а звон скрутившихся от страшной боли нервов. Отец сделался бледнее покойника. Видя, как пальцы Чхве погрузились в глазницы сына, он попытался крикнуть, но Ким Хак Су тотчас же ухватил его за плечо и свободной рукой свернул набок нижнюю челюсть. Раздался хрустящий звук, словно сломалась толстая сухая ветка. От удара голова мужчины мотнулась вбок, и он буквально упал в объятия Кима. Ким, подхватив тело, потащил его в кусты. Рот мужчины распахнулся, словно тот захотел зевнуть. Его сын, навалившись на руку Чхве, трясся в предсмертной агонии.

— Дурак, — проворчал Хан. — Зачем? Теперь у тебя вся куртка в крови.

Чхве выдернул пальцы и той же, покрытой желтоватой слизью рукой схватил юношу за затылок и свернул ему шею. Сухо хрустнули позвонки. Пак Мён и Чо Сон подхватили труп и поволокли его в заросли. Чан и Чо Су Ём внимательно осмотрели местность, чтобы убедиться в отсутствии свидетелей. Затем последовал приказ собрать вещи и немедленно уходить. Ли сняла с Чхве испачканную куртку и замыла кровь в питьевом фонтанчике. Ким взрыл каблуком ямку и засыпал землей то, что осталось от глаз молодого человека. Вынырнувший из кустов, где было спрятано тело мужчины, Ким поинтересовался, как скоро местная полиция хватится пропавших торговцев.

— Это случится нескоро, — обронил Хан, глядя на часы. — Во всяком случае, на этом острове никому не удастся нас арестовать.

После его слов все расслабились.

— А что делать с фруктами? — спросил Ким.

— Да брось в кусты.

— Девять взрослых билетов будьте любезны.