Фатум

И вот наконец-то, в уже весьма поредевшей куче находившихся без сознания людей Антон увидел знакомую ветровку с эмблемой «Найк». Парень поддернул бесчувственного товарища вверх, но придавившие его тела не позволили это сделать. Антону пришлось сначала отодвинуть какого-то грузного мужчину и весьма симпатичную девушку, которая тут же пришла в себя и, не разобравшись в чем дело, начала строить глазки парню, пока тот помогал ей подняться. Но когда она осознала где находится, то взгляд ее из кокетливого превратился в наполненный испугом взор ребенка, родители которого, увлекшись выбором шмоток, свернул за какой-нибудь стенд в модном бутике, а бедняга теперь стоит один посреди зала и не знает, что ему делать и куда бежать, а на губах уже готов сорваться жалобный крик вперемежку с надрывным рыданием.

Добравшись до Егора, Антон первым делом проверил его дыхание. Все в норме. Повреждений на теле товарища парень не увидел. И, немного приободрив самого себя, стал приводить друга в чувства. Как ни странно, пары ударов по щекам Егору было достаточно. Открыв сначала левый, а потом правый глаз, парень еще некоторое время молчал, осознавая, где он и что с ним. А после с ужасом посмотрел на одногруппника и выдал такой нелитературный набор слов, что Антон невольно поморщился. А люди, сидящие в другой части вагона, оставили свои дела и с удивлением воззрились на еще молодого парня, который ни как не мог за свою жизнь увидеть и уж тем более пережить все то, что он только что сказал.

— Эй! Эй! Ну, ты как? — Антон в упор смотрел в широко раскрытые глаза Егора. — Пришел в себя?

В ответ парень еще раз витиевато выругался. Покрутил головой, переводя взгляд, то на друга, то на сидящих поодаль сограждан. Задержался на тусклых всполохах в окне. Как стекла в вагоне не повыскакивали при таком торможении, было не понятно. Он посмотрел на лежащих на полу людей. Попытался встать, но с первого раза у него это не получилось. Тогда выждав несколько секунд, он вновь попытался подняться, при этом упершись всем телом на плечо друга.

— Твою же мать! — Егор явно был еще не в себе. — Это как же так? Ничего не помню.

Антон проводил друга до ближайшего сиденья, которое за недолгое время стало своеобразным перевалочным пунктом для приходящих в себя людей.

Из уже открытых створок дверей все сильнее доносился запах гари, а с неровными порывами ветра в вагон начали вползать струйки дыма, пока что молочно-белые, как туман, но становящиеся с каждой минутой все более густыми и темными.

— Антон, надо валить отсюда. — Егор поднялся с сиденья. — И сделать это надо, как можно скорее.

Сказав это, парень двинулся к выходу из вагона, людей в котором оставалось меньше трети от первоначального числа. Часть из которых продолжала валяться на полу, так и не прейдя в чувство, а другая часть уже спускалась в мерцающую темноту заволакиваемого дымом туннеля.

— Так нельзя. — Антон стоял на месте.

— Что нельзя? — не понял Егор, обернувшись на товарища.

— Нельзя их бросить. — Антон окинул взглядом, лежащих без сознания людей. — А вдруг мы бы были на их месте. — помолчал мгновенье и добавил. — Да ты и был на их месте. И если бы не я, то до сих пор так и лежал бы, придавленный и задыхался бы там.

От нерешительности Антона, которая сковала его в самом начале поиска товарища, не осталось и следа. Он четко знал, что должен делать. Егор же, стоя полубоком к другу, опустил голову. Потом медленно повернулся и, зажато улыбаясь, сказал.

— Да, ты прав. Что-то мне по голове, видать, круто прилетело. — он двинулся к бесчувственным телам. — Ну, что? С кого начнем?

Антон похлопал товарища по плечу, мол, молодец, так правильно, так нужно, и уже вместе они начала помогать людям, пока едкий дым еще не совсем мешал это делать.

Как выяснилось, не всем пассажирам этого вагона повезло пережить поездку, ставшую последней и для поезда и для этих людей. У одной женщины шея была вывернута так неправдоподобно, что сначала показалось, будто эта голова не ее, а другого человека, лежащего рядом. Но когда тот заворочался, а синюшное лицо женщины при этом плавно закачалось от движения, Антона чуть не вырвало от осознания того, что она мертва. Так же была пара людей, головы которых были пробиты кусками поручней и сидений. Им помогать тоже уже не было нужды. Крови на полу вагона было не так уж и много. Как видимо большая ее часть впиталась в одежду пассажиров.

В конце концов, когда электрическое освещение оборвалось совсем, а от горького дыма заслезились глаза и кашель заставил судорожно сгибаться, парни решили, что больше им здесь делать нечего. На полу вагона остались лежать только мертвые тела. Антон с Егором еще какое-то время постояли возле них. В отблесках пляшущего где-то за вагоном пламени раны на мертвых видны не были. Они лежали как сломанные игрушки, а придать их телам более естественное положение парни не решились.