Фатум. Том второй. Кровь на шпорах

Голос его, как сквозь горячую вату, доносился до юноши.

- Если хочешь стать настоящим солдатом… не дай тебе Бог позволить какой-нибудь юбке надеть на тебя хомут. От них все несчастья на земле… от этих дур!

Возница на миг подобрал огромное брюхо и приложился к фляжке. Хлебал он с толком, не торопясь, не отрывая губ от скачущего на ухабах горлышка. Спокойный Мигель для него сейчас был словно оазис в пустыне молчания. Звякнула крышка, Муньос облизнулся.

- В мои лета, сынок, глоток вина - большая утеха. Когда-то и я был красив, как Бог, строен, как кипарис, и бегал за бабами; но теперь они для меня, что коню - второй хвост.- Он указал на свой расплющенный нос-баклажан: - Это кулак Сильвиллы поработал! Она поймала меня с одной пташкой! И так шибанула, что с копыт долой! У меня до сих пор звенит в ушах. Дьявол, она едва не пробила мной стену! Но, клянусь головой, я еще легко отделался.- Он вдруг мечтательно закатил глаза.- А задница у той пташки была что надо… как два гренадерских ранца, чтоб я сдох!

Папаша Муньос хмельно улыбнулся, наматывая на кулак длинные вожжи.

- Правильно говорил падре Наварра, что женщина и Библия - злейшие враги! Я пораскинул как-то мозгами, и что же? Так оно есть, всё в точку! Писание блуду - меч острый… А баба, хоть ты лопни, не может без греха! Вот оттого она и редко палец муслявит, чтоб страницу Святого Писания перелистнуть. Зато и Библия, сынок, не в долгу! Ее, как дыню, за бок не ухватишь. Сколько не прочитай баба псалмов - всё равно дурой останется!

- Да заткнись ты! - оборвал толстяка старый кривоногий фельдфебель, весь в рубцах. Колючие глаза зло буравили болтавшегося на козлах Антонио.- Сам-то трещишь хуже последней суки. Чего привязался к парню?

Муньос будто язык проглотил. Надулся, как мышь на крупу, выпятив подбородок и опустив уголки губ.

Некоторое время шли молча. Раскаленный воздух дрожал, и беззвучно дрожали придорожные валуны, будто готовые расплавиться и потечь.

- Я вижу, дорога у вас не из лучших… дальняя, через страну индейцев,- фельдфебель чмякнул потрескавшимися губами.

Мигель кивнул головой, глядя с интересом на дружелюбно настроенного вояку. Тот улыбался седыми усами, поправляя тяжелое кремневое ружье и чешую кивера.

- Что, тяжко? Ничего, попривыкнешь, как я… А если нет - сдохнешь. Когда увидишь краснокожих - держи ухо востро. Когда ты их не видишь, будь осторожен вдвойне. Никогда не высовывай нос и не позволяй себе показаться на фоне неба или развести дымный костер. Поверь моим ранам,- обветренное, в рубцах лицо фельдфебеля надломилось в улыбке.- Я прежде здоровался с людьми, которые плевать хотели на эти советы… Кости их давно растащили грифы.

Они миновали еще изрядный отрезок дороги, когда старый солдат добавил:

- А вообще-то, когда есть возможность… чтоб не содрали скальп, больше пей, парень, пьяному и умирать не так страшно. Это у нас всякий сопляк-рекрут знает.

Глава 16

Барабанная дробь и сигнальная труба подровняли рваные шеренги. На какое-то время почудилось, что пропала смертоносная духота, усталость и страх.

Дон выбрался из кареты, пересев в седло своего буланого иноходца, остро огляделся.

Солнце вскарабкалось выше, притихло, будто напуганное. Пристальный взор майора увидел замелькавшие спины солдат, цепкое ухо различило хриплые голоса команд и заливистое ржание лошадей. Полк готовился к привалу перед боем.

Впереди за каменистым гребнем курились столбы черного с кровью дыма - там был город Керетаро. Те, кто установил на его стене повстанческие знамена, не собирались сдаваться на милость победителя. Они слишком хорошо помнили о свирепой резне в Ситакуаро. Тогда с целью устрашения инсургентов генерал Кальеха дель Рэй приказал стереть город с лица земли. Город умер, он был разграблен, обесчещен и сожжен, а трупы тех, кто пытался бежать или сдаться на милость солдат короля, сплошным ковром устилали дорогу на расстоянии семи лиг.

Нынешняя схватка обещала быть жаркой: это показала наскоро проведенная рекогносцировка28,- а значит, непредвиденная остановка могла длиться время долгое…

Де Уэльва не желал терять ни единого часу, а посему относительно безопасному путешествию в обозе королевских усачей он предпочел более рискованный, но зато решительно более скорый способ передвижения в одиночку.

«Роялисты и мятежники будут всецело заняты друг другом,- рассуждал дон Диего.- Это как раз то, что мне и подходит. Мы обогнем Керетаро южнее и уже к ночи оставим позади опасную территорию».

Меж тем, по всей равнине уже грохотали и трещали барабаны, свистела флейта-пикколо, под крики капралов и унтер-офицеров разбивались палатки, ставились караулы, тут и там мчались гонцы и курьеры с приказами.

На взгорье вспыхнул золотом шатер полковника Берт-рана де Саес де Ликожа, а рядом захлопал на ветру тяжелый и грозный штандарт Испании в окружении красавцев драгун с конскими хвостами на серебристых шлемах.