Фау-2. Сверхоружие Третьего Рейха

В Визернесе большой бетонный купол тоже был успешно водружен на место, но постоянные воздушные налеты с использованием тяжелых и сверхтяжелых бомб так основательно расщепили скальное основание, что весной 1944 года сошел оползень и дальнейшие работы стали невозможными.

И теперь на стене появились пылающие буквы. Роковые слова "слишком поздно" сопровождали нашу работу в течение всей войны.

Глава 18. Вперед выходит новая сила

В начале апреля 1943 года рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер в первый раз посетил Пенемюнде. Неожиданное сообщение о его визите вынудило генерал-полковника Фромма и главу армейского управления вооружений генерала Лееба присоединиться к нему.

В тот день у нас не было возможности произвести запуск "А-4" и пришлось ограничиться рассказом о смысле нашей работы, что мы и сделали, прочитав лекцию и продемонстрировав статические испытания.

Это была моя первая личная встреча с Гиммлером. Беседуя с ним в нашем общем обеденном зале, я тщетно пытался найти в облике, поведении и манере речи рейхсфюрера те необъяснимые и таинственные качества, которые сделали его в глазах всего мира самой ненавидимой и страшной фигурой из числа ближайших сподвижников Гитлера.

На меня он производил впечатление достаточно интеллигентного учителя начальной школы, конечно же чуждого насилия. Никакими силами я не мог увидеть ничего необычного или экстраординарного в этом худощавом и моложавом человеке в мундире СС. Лоб среднего размера, серо-голубые глаза, прикрытые поблескивающими стеклышками пенсне, которые с добродушной дотошливостью смотрели на меня во время разговора. Под прямым носом правильной формы аккуратно подстриженные усики, черная полоска которых выделялась на лице, покрытом нездоровой бледностью. Бесцветные и очень тонкие губы. Удивил меня лишь безвольный скошенный подбородок. Вялая кожа шеи была покрыта морщинами. На лице его неизменно плавала широкая, слегка насмешливая улыбка, но порой уголки рта презрительно кривились; тонкие губы скрывали два ряда отличных белых зубов. Его бледные, слабые, почти женские руки неподвижно лежали на столе во время нашего разговора.

Я рассказал ему, чего мы добились и о будущих планах. Он слушал с интересом, время от времени задавая вопросы. Внезапно он принялся объяснять причину этого визита, который так удивил всех нас.

Гиммлер рассказал, что недавно в ближнем кругу Гитлера шли долгие разговоры, главной темой которых были мы. Поэтому он изъявил желание лично выяснить, что делается в Пенемюнде и каким образом он может нам помочь.

– Как только фюрер решил, – продолжил он, – оказать поддержку вашему проекту, он перестал быть исключительно заботой управления вооружений сухопутных войск или вообще армии и стал предметом внимания всего германского народа. И я здесь, чтобы защитить вас от саботажа и предательства.

Я не без труда подавил беспокойство, которое эти слова вызвали у меня. Генерал-полковник Фромм, сидевший по другую сторону от Гиммлера, вежливо, но с легким намеком на недовольство, вмешался в разговор:

– Рейхсфюрер, Пенемюнде – это армейское учреждение. И только армия несет ответственность за его безопасность. Тем не менее я могу только приветствовать ваше решение о введении запретной зоны вокруг Пенемюнде и об усилении мер безопасности на севере Узедома и на прилегающей части материка.

После краткого молчания Гиммлер согласился и поручил эту задачу полицейскому комиссару Штеттина генералу СС Мазуву, который тоже присутствовал на этой встрече.

Когда я провожал Гиммлера, то, стоя рядом со своим самолетом в "Пенемюнде-Запад", он сказал:

– Я исключительно заинтересован в вашей работе и в состоянии помочь вам. Я снова приеду сюда, на этот раз один, и проведу тут весь вечер, когда мы сможем с глазу на глаз побеседовать с вашими коллегами. Я позвоню вам.

Через неделю руководитель одного из моих отделов, инженер по аэродинамике Зейсс, вернувшись из Брюна, рассказал, что там офицеры СС открыто говорят, что я торможу создание ракет в Германии. Если бы не я, говорят они, мы бы продвинулись куда дальше. Громче всех на эту тему говорил гауптштурмфюрер СС Энгел, который раньше краткое время работал на Ракетенфлюг-плац в Берлине, а теперь отвечал за ракетную исследовательскую станцию СС в Гроссендорфе под Данцигом.

За все эти годы я пережил немало самых разных критических выпадов в свой адрес, но это открытое обвинение могло стать опасным для нашей работы и говорило, что настал момент, когда СС будет все активнее и активнее вторгаться в дело создания оружия. Я рассказал о положении дел начальнику моей охраны, который посоветовал мне быть очень осторожным.