Фауст

Блажен вполне в преклонные я лета!
Так слушайте, я дивный лист прочту,
Который в радость превратил нужду:
«Да знает каждый, коль желает он,
Сей лист оценен тысячею крон,
И обеспечен полной суммы страх
Всем, что зарыто в имперских землях,
И приняты все меры, чтобы тот
Огромный клад немедля шел в расчет».

Император

Я чую зло, ужаснейший подлог!
Кто царскую подделать подпись мог?
И казни нет за это лиходею?

Казначей

Сам подписал ты, коль напомнить смею,
В ночи. Великим Паном ты стоял,
А канцлер, подойдя, тебе сказал:
«Благоволи в час радости свободной,
Черкнув пером, упрочить быт народный».
Ты подписал. Там ухитрились к свету
На тысячи размножить подпись эту;
Чтоб каждый мог участвовать во благе,
Оттиснули мы целый ряд бумаги,
Их десять, тридцать, сотня на подхват,
Ты не поверишь, как народ-то рад:
Взгляни на город, был он как могила.
Теперь он ожил, все заговорило.
Хоть именем твоим блажен весь свет,
Ему теперь особенный привет,
И азбука из дела уж выходит,
Лишь в этих знаках счастие приходит.

Император

И люди это все так золотом и чтут?
И жалованье так войска и двор берут?
Хоть изумительно, знать, делу не поможем.

Канцлер

Мы наших беглецов и задержать не можем.
Как молниею кто их всюду раскидал:
Все двери настежь у менял,
И серебро, и золото за лист
Со скидкой сует аферист.
Оттуда к мяснику, по хлебням, по трактирам
Пойдет оно; иной сидел бы век за пиром,
Другой расчванится — обновкой щегольнет;
Отрежет лавочник, портной кроит и шьет.
По погребам «ура!» кричат промежду сделок,
Там жарят и варят, и звон стоит тарелок.

Мефистофель

Кто по террасам погулять пойдет,
Красавицу нарядную найдет.
Глазок прикрыт павлиньим опахалом,
Улыбочка при встрече с добрым малым.
И вот, — к чему острот и речи жар.
Любовь сулит заветнейший свой дар;
Зачем себя мы кошельками свяжем, —
Листок легко запрятать под корсажем
С любовною запискою рядком.
Поп в требнике несет его своем,
Солдат, чтобы развязней быть,
Спешит набрюшник облегчить.
Ты, государь, прости, что свел так смело
На мелочи — великое я дело.

Фауст

Несчастные сокровища в земле
Твоей лежат, сокрыты в глубине,
Без пользы; мысль, куда б ни залетела.
Таких богатств все не найдет предела;
Воображенья выспренний полет
Томительно его не досягнет.
И только духу вглубь глядеть привычно,
Он в безграничность верит безгранично.

Мефистофель