Фауст

Ещё большие возможности нам открывает изобилие необычных имён, обнаруживаемых в Ветхом Завете. Там мы обнаруживаем «Ахитофела Гилонянина, советника Давидова, из его города Гило» (2 Цар., 15: 12). Имя Ахитофела означает «собрата бесвкусия и нечестивости». Однако, несмотря на неудачное имя, этот человек был известен среди иудеев своей мудростью до того, как Иуду предали позору. В стихе 15: 31 Второй книги Царств провозглашается: «Господи, разрушь совет Ахитофела». Высказывалась идея, что Мефистофель пытался разрушить Фауста подобно тому, как Ахитофел пытался разрушить Давида. Таким образом, в действиях Ахитофела и Мефистофеля усматривалась определённая общность. Могло ли имя Ахитофела дать окончание имени Мефистофель?{179}

Продолжая изучать Вторую книгу Царств, мы также обнаруживаем Мемфивосфея (возможно, Мемфивосфета) – «истребляющего бесчестие» или «исторгающего упрёк». Мемфивосфей был хромым сыном Саула, то есть человеком несчастным, которого к тому же обманывал слуга. Однако он мог оказаться второй частью загадки. Разделив имена Мемфивосфея и Ахитофела на части, можно «склеить» из половинок имя, напоминающее Мефистофель{180}.

Однако такая операция ещё не является доказательством. Несмотря на все попытки, нельзя обойти факт, что полученный гибрид (Мемфи-тофел) далёк от имени Мефистофель и ещё дальше от более раннего варианта Мефостофель. Если автор «народной книги» о Фаусте хотел вызвать ассоциации с Мемфивосфеем и Ахитофелом, почему он не выбрал имя Мемфитофел?

Ни «Мефиц-тифлус», ни «Мемфи-тофел» не дают нам убедительного доказательства происхождения имени Мефистофель. Таким образом, еврейский след этого имени оказывается ложным.

Учитывая большое количество вариантов написания имени Мефистофель, использовавшихся в разное время, можно предположить, что их авторы по-разному понимали значение этого имени. Однако возможно, что изначально имя не значило ничего и впитало различные моменты, которые хотели подчеркнуть его авторы, один из которых знал только греческий, а другой – только древнееврейский. Возможно, достоверного решения не существует. Впрочем, из всех предложенных выделяется одно объяснение, которое выглядит несколько более убедительным.

Со времён Месопотамии было принято образовывать имена демонов, в зависимости от того конкретного пагубного воздействия или зла, которое они, как считалось, могли причинить. Уместен вопрос: какое пагубное воздействие или зло могло служить воплощением Мефистофеля? По мнению автора «народной книги» о Фаусте, нарядившем демона в монашеское платье, он олицетворял всё то, что протестантизм осуждал в католицизме, а это длинный список. Если следовать месопотамскому принципу, изначальное имя Мефистофель могло воспроизводить (хотя и не точно) имя «демона, не любящего свет», где под «светом», конечно, подразумевался «свет Библии». Это объяснение хотя бы отвечает чувству, которое возникало у протестантов по отношению к католикам.

Всякий, подступавшийся к загадке Мефистофеля, или был слишком умным и чрезмерно усложнял возможный ход мысли изобретателя имени (и его аудитории), или был слишком уверен в недомыслии, либо невежестве изначального автора. Судя по неопределённому результату, на нахождение смысла имени было потрачено слишком много сил – несмотря на всю интригующую подоплёку этого интересного вопроса. Возможно, именно в этом заключается секрет Мефистофеля. Хотя имя Мефистофель воспринимается как греческое и вызывает соответствующие ассоциации, оно остаётся недоступным для постижения и тем не менее продолжает возбуждать наш интерес, заставляя блуждать по зыбкому болоту фантазий.

9. Сделка с дьяволом (1514)

Если у Фауста был свой Мефистофель, то у Мефистофеля был свой договор: «Чтоб Фаусту, пока он жив, служил я, коль купит он ценой души услуги», – говорит дух из пьесы Марло; «Ещё одно: неверен жизни срок; могу ль у вас просить я пару строк?» – так просит расписку вежливый демон в поэме Гёте{181}. Тема договора с дьяволом стала центральным элементом легенды о Фаусте. Это событие вошло в английский язык под названием «сделка Фауста». После чтения текстов Марло и Гёте приходишь к мнению, что договор был не только источником всей силы Фауста, но и юридическим оправданием его краха. Но всё же мы знаем, что, будучи драматургами, Марло и Гёте создавали свои произведения для удовольствия – и отчасти для наставления читателя. Тогда что такое договор с дьяволом? Это факт или фикция? Откуда возникла сама идея такой сделки и какая правда в ней скрыта?