Фаворит 3

Потому что если нет такого ощущения, то приходит разочарование и осознание потерянной жизни. И где им черпать т уверенность, как не в глазах мужчин. Причем желательно не мужниных, а со стороны.

— И тебе здравия, Елизавета Дмитриевна.

Кстати, общество сестер милосердия было инициировано именно княгиней.

Предложил-то его Павел, с подачи Ивана. А вот княгиня подхватила идею и развела самую что ни на есть бурную деятельность. Через Рудакова же, Карпов подсказал и идею с формой и ее эскизы. Остальное заслуга Лизы, которая оказалась прекрасной портнихой.

За прошедшие пару лет женщины и девицы поднаторели в деле оказания медицинской помощи настолько, что вполне были способны самостоятельно справиться с легкими случаями. Это касается и ран и заболеваний. А то как же! Теория, помноженная на практике, это великая сила.

Практика же в госпитале была богатой. Поначалу люди относились к бесплатной медицине с недоверием. Ну не могло быть такого, чтобы лекари, вот так-то бесплатно лечили. Не сказать, что молодые специалисты приезжавшие из университета так-то уж сильно ломили цены. Но во-первых, опыта у них пока никакого, и их лечение эффективным назвать трудно. Во-вторых, они отбывали повинность после академии.

Здесь же трудились маститые медики, и излечивали от таких недугов, что казалось бы все, край пришел.

Сегодня, при встрече на улице с сестрой милосердия никто не заглядывает ей в лицо и не пытается определить качество материала ее платья. Благородная она там, из богатой семьи или простолюдинка, то никому не интересно, уважение ко всем одинаковое. А уж если самому довелось оказаться на госпитальной постели, так и подавно. Поэтому всем им без исключения уважительно кланяются.

— Что это, земля слухами полнится, будто литовцы ходили к тебе в очередной набег? Поинтересовалась Лиза, присаживаясь на стул, напротив стола Павла.

— То правда, княгиня. Захаживали в гости, — подтвердил Иван.

— И как им твое угощение?

— Пришлось по вкусу настолько, что они решили остаться.

— Любишь ты гостей, Иван Архипович. Ох любишь, — погрозила на ему пальчиком.

Но было заметно, что ответом она чрезмерно довольна. А чего не быть довольным, коли ворам пришедшим к тебе домой дали такой укорот, что и иным наукой будет.

Лиза и сама не заметила в какой момент вдруг стала относиться к Пскову как к своему дому. Вот так, проснулась как-то поутру и представить себе не смогла, что когда-то сможет расстаться с этими краями. А ведь такое вполне вероятно. Ведь вече каждый год сызнова принимает решение, оставаться ли князю на столе в последующий год.

В этот момент дверь вновь открылась. Хм. Да нет. Пожалуй все же распахнулась, и в кабинет буквально ввалился князь Трубецкой. Такое впечатление, что он хотел тут застать какую-то только ему ведомую картину. Н-да. Чего уж там. Наверняка ожидал и вместе с тем боялся застать супругу в объятиях полюбовника. Это легко читалось по смеси облегчения и разочарования одновременно, появившимся на его лице.

— Будь здрав, князь, — с легким поклоном, поздоровался Иван.

— Здравия, тебе князь, — Рудаков отвесил более глубокий, пусть и не раболепный, поклон.

А что такого? Это у Ивана привилегия, не кланяться низко даже государю московскому.

И никто его ее не лишал. Может забылось, а может вопрос этот настолько серьезен, что решиться в одночасье, без доказательства вины никак не может. Ни следстия же, ни суда над Иваном не было. Трубецкой же, по сути подданный Николая. Вот так все заковыристо, и кучеряво.

— И вам здравия. Иван Архипович, что это поговаривают, что ты пять сотен шляхтичей в капусту порубал.

— Не пять, государь. А только чуть больше трех, — спокойно возразил Карпов. — Точнее сказать не могу, потому как какое-то число потонуло в Великой.

— А скольких твои штурмовики достали на литовской земле, тоже не ведаешь?

— Отчего же. До границы сумели добраться двадцать два человека, из них шестнадцать шляхтичей, остальные боевые холопы. В живых остался только один. Повезло, паразиту, вовремя отделился от остальных. Ну да ничего. Придет время, и его к ногтю придавим, спокойным и размеренным голосом пояснил Иван — Прошу простить, князь, мне там надо, — подался к двери Рудаков. — Привезли оборудование для лаборатории, принять бы.

Ага. Сообразил, что разговор может быть очень не простым. А оно ему надо. Ладно бы, касалось медицины, тогда бы его отсюда и пинками не выгнать. Но в разворачивающийся разговор он лезь не хотел. Тем более, что ему не впервой предоставлять свой кабинет для беседы этой троицы.

Угу. Так чтобы по отдельности они ни разу не беседовали. С одной стороны, Иван не желал провоцировать, пусть и ловил себя на том, что его отношение к Лизе претерпело весьма серьезное изменение. С другой, князь ревновал супругу и не на шутку. Ну и наконец была третья сторона. Вот такое недоверие, лишний раз подтверждало, что у этой троицы отношения далеко не простые, и ссора княгини с царем вовсе не на пустом месте и имеет-таки место быть.

— Ты хотя бы понимаешь, что можешь спровоцировать войну с Литовским княжеством?

И хорошо как не со всей речью Посполитой.