Фаворит

– А вы случайно никому не говорили об этом на следующее утро? Конечно, тут нет никакого секрета, просто я очень хотел бы знать, не говорили ли вы с кем-нибудь.

Кэт сморщила нос.

– Точно не помню, но, по-моему, не говорила. Только, конечно, тете Дэб и дяде Джорджу за завтраком. Никого больше я припомнить не могу. Я же не думала, что это тайна. – Ее голос к концу фразы повысился, перейдя в вопрос.

– Да не было тут никакой тайны, – сказал я, успокаивая ее. – Скажите, а что делал дядя Джордж до того, как выйти в отставку и заняться антропологией?

– В отставку? – переспросила она. – О, это просто одна из его шуток. Он оставил дела, когда ему было лет тридцать, как только получил от отца свое гигантское наследство. С тех пор каждые два-три года они с тетей Дэб отправлялись по свету собирать все эти отвратительные реликвии, которые он вам показывал в своем кабинете. Что вы о них думаете?

Я не мог скрыть своего отвращения. Она засмеялась и сказала:

– Я того же мнения. Но я не дам ему это заподозрить, он так увлечен, ими!

Гараж был перестроен из большого амбара. Там было достаточно места для четырех машин, стоящих в ряд: «даймлер», новенький кремовый автомобиль с откидным верхом, мой «лотос», а несколько в стороне – отверженный обществом старинный черный лимузин с мотором в восемь лошадиных сил. Все машины, включая мою, были безукоризненно отполированы. Калбертсон был добросовестный работник.

– Этим старым рыдваном мы пользуемся, когда надо что-нибудь купить в деревне и тому подобное. Кремовая – это моя. Дядя Джордж подарил мне ее, когда я вернулась в прошлом году из Швейцарии. Правда, восхитительная? – Кэт любовно погладила машину.

– Может быть, мы возьмем вашу машину вместо моей? Мне бы это было очень приятно, если только вы не против, – сказал я.

Она обрадовалась. Повязав на голову голубой шелковый шарф, она опустила верх машины, вывела ее из гаража, и мы двинулись по подъездной дорожке за ворота, а на шоссе Кэт повернула к деревне.

– Куда мы поедем? – спросила она.

– Давайте в Стейнинг, – сказал я.

– Странное место вы выбираете, – сказала она. – А как насчет моря?

– Мне нужно навестить одного фермера, это около Стейнинга. Спросить его насчет лошадиного фургона, – сказал я. И я выложил ей, как эти ребята в лошадином фургоне убеждали меня не задавать вопросов по поводу смерти Билла. – Ну вот, а фургон принадлежит фермеру из Вашингтона, – закончил я. – Это около Стейнинга. И я хочу его спросить, кто нанимал у него фургон в прошлую субботу.

– Господи! – воскликнула Кэт. – Как интересно! – И она повела машину немного быстрее. Я сидел сбоку и любовался ею. Прекрасный профиль, голубой шарф, развевающийся по ветру" выбившаяся из-под него прядь волос, винено-красные, красиво очерченные губы. Она могла разбить сердце любому.

До Вашингтона и было-то всего десять миль. Мы въехали в деревню и остановились. Я спросил у детей, возвращавшихся из школы, где живет фермер Лоусон.

– Вон там! – показали нам.

Это оказалась зеленая, отлично построенная ферма со старым, прочным домом и новеньким амбаром голландского типа, возвышавшимся позади.

Кэт въехала во двор и остановилась, и мы прошли через садовую калитку к дому.

Послеобеденные часы в субботу – это, конечно, не лучшее время для посещения фермера, который наслаждается своим единственным за неделю беззаботным днем, но делать было нечего.

Мы позвонили, и нам долго не открывали. Наконец дверь отворилась. Моложавый, красивый человек с газетой в руках вопросительно смотрел на нас.

– Могу я поговорить с мистером Лоусоном? – спросил я.

– Я Лоусон, – сказал он и зевнул.

– Это ваша ферма? – спросил я.

– Да. А чем я могу вам быть полезен? – Он снова зевнул.

Я сказал, что, насколько мне известно, у него есть лошадиный фургон, который он сдает внаем. Он потер нос большим пальцем, разглядывая нас. Потом он сказал:

– Фургон очень старый. И вопрос – когда он вам понадобится?

– Вы разрешите осмотреть его? – спросил я.

– Да, – сказал он. – Подождите минутку. – Он вошел в дом, и мы услышали, как он позвал кого-то и женский голос ему ответил. Потом он вышел уже без газеты.

– Здесь, – сказал он, показывая дорогу. Фургон стоял под открытым небом, прикрытый только сеном, АРХ 708. Мой старый знакомый.

Я сказал Лоусону, что вообще-то не собираюсь нанимать его фургон, а только хочу узнать, кто нанимал его восемь дней назад. Но, увидев, что этот вопрос показался ему чрезвычайно странным и что он собирается выставить нас со двора, я объяснил ему, зачем мне это нужно.

– Не может быть, чтобы это был мои фургон, – сказал он сразу.

– Ваш, – сказал я.

– Я его никому не сдавал восемь дней назад. Он стоял здесь целый день.

– Он был в Мейденхеде, – упрямо повторил я.

Он смотрел на меня целых полминуты. Потом сказал:

– Если это правда, фургон брали без моего ведома. В конце недели я уезжал со всей семьей. Мы были в Лондоне.

– Сколько человек могло знать, что вы в отъезде? – спросил я.

Он засмеялся: