Фаворит

Отчеты о скачках были короче и содержали перечень сумм, назначения которых полиция не знала. Но один листок, озаглавленный «Джо Нантвич», был достаточно понятен. Это был список дат и сумм, самая маленькая из которых была сто фунтов. А внизу была подведена жирная черта со словами «Счет закрыт», написанными печатными буквами красивым почерком дяди Джорджа.

Кэт уехала, и журналисты разошлись. Их развлечение кончилось.

– Вы готовы? – спросил я Лоджа. Я подсадил его в Мейденхеде, когда ехал сюда. Он кивнул, и мы пошли к моей машине.

Когда я счастлив, я езжу очень быстро. В тот день для меня не представляло затруднений держаться в рамках дозволенной скорости на всем протяжении извилистых Суссекских дорог. И Лодж выносил мое упрямое молчание всю первую половину пути до Мейденхеда. Наконец он сказал:

– Мисс Эллери Пенн была очень полезна своему дяде. Все, что вы предпринимали, преследуя его, немедленно становилось ему известно. Не удивительно, что он был в курсе всех ваших начинаний.

Я давно сжился с этой мыслью. Но то, что ее при мне высказал кто-то другой, оказало совершенно неожиданный эффект. Молния пробежала у меня по спине и ударила в мозг, и где-то в глубинах подсознания прозвучал тревожный сигнал.

Обе стороны дороги были покрыты кустарником и зарослями вереска. Я замедлил ход, свернул на обочину и остановился. Лодж вопросительно посмотрел на меня.

– То, что вы сказали.., я хочу обдумать это, – сказали. Он ждал некоторое время молча, потом спросил:

– Что вас тревожит? Дело закончено. Все ясно. Я покачал головой.

– Есть еще кто-то другой, – сказал я.

– Что вы хотите сказать?

– Есть кто-то другой, о котором мы не знаем. Какое-то доверенное лицо дяди Джорджа. – Несмотря ни на что, я все еще думал о нем как о «дяде Джордже».

Лодж сказал:

– Филдер, управляющий, был арестован. И все служащие Л. С. Перта тоже, хотя их потом освободили. Только два клерка имели какое-то представление о том, что происходило: один ходил на скачки и один – доверенное лицо в конторе. Они получали через Филдера инструкции насчет того, на каких лошадей принимать любые ставки.

– Джо «придерживал» лошадей задолго до того, как дядя Джордж подарил Кэт Поднебесного, и никогда раньше Кэт не интересовалась скачками. Кто-то другой, кто ходил на скачки, должен был работать на дядю Джорджа, – сказал я убежденно.

– Чтобы выбрать лошадь, Пенну понадобилась бы только утренняя газета и программа скачек, ему не нужно было для этого ходить на скачки самому. Ему не нужен был и сообщник на ипподроме, кроме собственного букмекера – Перта. В вас заговорило воображение.

– Дядя Джордж мало что понимал в лошадях, – сказал я.

– Может быть, он притворялся, – сказал Лодж скептически.

– Кэт говорила мне, что, насколько она помнит, он никогда не интересовался скачками. Рэкетом с помощью таксистов «Маркони» он начал заниматься четыре года назад и всего лишь год, даже меньше, как перенес свои махинации на скачки. До этого у него не было причин притворяться. Стало быть, он действительно был полным невеждой в лошадях.

– Может, и так, – сказал Лодж. – Но ничего другого это не доказывает.

– У него должен быть свой человек на ипподроме. Как иначе он мог бы найти жокея, которого легче всего подкупить? – сказал я.

– Может быть, он обращался к нескольким, – заметил Лодж.

– Нет. Иначе об этом были бы разговоры.

– Он пробовал обратиться к майору Дэвидсону, – сказал Лодж. – А это выглядит как грубая ошибка со стороны вашего мифического советчика.

– Да, – вынужден был согласиться я. Я попытался иначе подойти к вопросу. – Есть одна или две вещи, о которых недавно было доложено дяде Джорджу без помощи Кэт. Она ничего не знала о них. Как вы это объясните?

– Какие вещи?

– Обрывок коричневой бумаги, например. Джо раструбил о нем в весовой на Ливерпульском ипподроме. Кэт не было там. А через два дня Джо был убит. А у кого нашли эту бумагу, вы сами знаете.

Лодж задумался.

– Кто-нибудь мог позвонить ей в воскресенье и мимоходом упомянуть об этом.

У меня мелькнула мысль о Дэне. Я сказал:

– Пусть так. Но это показалось бы ей малоинтересным, чтобы специально рассказывать дяде Джорджу.

– Почем знать? – сказал он.

Я завел мотор, и мы молча проехали несколько миль. Хорошо, что Лодж молчал. Мне не хотелось подвергать испытанию глубокое убеждение, что существовал еще один враг, я был почти уверен, что в провале моей памяти хранится воспоминание о том, кто он.

Когда я наконец осторожно сказал Лоджу об этом, он отнесся к моим словам гораздо серьезнее, чем я ожидал.

И через несколько минут размышлений он поразил меня, заявив:

– Может быть, подсознание не дает вам вспомнить, кто этот враг, потому что он вам нравится...

Я оставил Лоджа в Мейдеихеде и поехал в Котсуолд. Войдя в старый каменный дом, где дети шумно бежали через холл к вечернему чаю, я почувствовал, что попал наконец опять в разумный мир. Сцилла спускалась по лестнице, держа в охапке кучу летних платьев Полли. Я подошел, встретил ее на нижней ступеньке и поцеловал в щеку.