Фаворит. Боярин

Оно ведь как. Пусть на них и нет ничего лишнего, но вооружение и снаряжение у лешаков разное. Кто-то вооружен для стремительных и безмолвных бросков накоротке. У кого-то более серьезный и смертоносный карабин, и ему надлежит достать противника, находящегося в отдалении. Ну и, наконец, в каждом отделении было по три штурмовика. Парни облачены в тяжелую броню, им надлежало выступать в качестве таранов. Ну а как еще штурмовать укрепления, нередко изобилующие узкими потернами, переходами и множеством помещений.

– Саня, давай со своими зачищай Спес. Да поспешайте, – приказал взводный.

– Принял, Захар Ильич, – тут же отозвался Александр и повел свой десяток к участку стены, где согласно плану находилась потерна, ведущая в сердце бастиона.

Ему опять повезло. Дверь в потерну оказалась открытой. Оно, конечно, везение так себе. Сомнительное. Потому как из нее выскочило с полдюжины солдат с ружьями наперевес и уже пристегнутыми штыками. Шагов сорок до них. Близко. Слишком близко даже для косорукого солдата с разболтанным мушкетом.

– Штурмовики, вперед, прикрыть остальных!

По этой команде трое парней в тяжелых доспехах, да еще и с прямоугольными стальными щитами, поспешили их сдвинуть, резко переходя с размашистого бега на семенящий. Остальные, не дожидаясь дополнительного приказа, поспешили укрыться за их спинами.

То ли лешаки оказались недостаточно расторопными, то ли шведские солдаты куда проворнее, но от двери раздался разрозненный залп, тут же отозвавшийся глухим стальным звоном и болезненным вскриком одного из бойцов Александра. В ответ послышались несколько едва различимых хлопков и хлесткие винтовочные выстрелы. Шведов буквально снесло.

– Елизар, помоги раненому. Киря, Добрыня, контроль, – приказал десятник, не останавливаясь ни на мгновение.

Понятно, что если они провалят захват цитадели, то это обернется очень большой кровью. Слишком уж рано они себя обнаружили, и ситуация приобретает нежелательный оборот. И чем дальше отступление от плана, тем хуже и больнее.

Но и бросать своих – последнее дело. Чай, не иноземцы какие. А уж лешаки так и вовсе друг за дружку горой. А рана – она ведь разной бывает. Вот так вовремя оказал помощь, а там и лекари с того света вынули. Ох и знатные у них лекари, особенно в псковском госпитале. Ну да и в полку не лыком шиты.

А то, что десяток ослабил, выделив человека для заботы о раненом… Да не больно-то и ослабил. Если в бастионе лишних нет, то там осталось только трое караульных. Да даже если и больше, восемь лешаков с легкостью и против взвода солдат выйдут. Пусть и в теснине потерны. В особенности в теснине.

Трое штурмовиков с воздушками в руках, составив из щитов стену, практически полностью заполнили проход и плечом к плечу двинулись вперед. В двух щитах красуется по солидной такой вмятине от прилетевших шведских пуль. Но ни одна из них не пробилась сквозь преграду. И это радовало. Не важно, что на штурмовиках еще и бронежилеты. Лишнее это, и весь сказ.

Александр оказался прав. На бастионе и впрямь оставалось лишь трое караульных. Причем они поспешили побросать оружие и задрать повыше руки, чтобы атакующие ненароком ничего не попутали.

Когда Александр подошел к взводному с докладом о том, что бастион под контролем, тот уже принимал доклад от Мурома о захвате второго укрепления. И тут же послышалось два разрыва гранат. Коли речь идет об экономии времени, никто и не подумает беречь боеприпасы.

А и правильно. Главное – быстрота, решительность, натиск. Ну и людишек беречь. Больно долго и дорого их учить. А еще после пуда соли и бочки пота они уж и не чужие тебе, а боевые товарищи. И тем более когда рядом бродит костлявая, жадно заглядывая в глаза. Так что лучше лишним рублем поступиться, чем попусту рисковать людьми. И Карпов то командирам накрепко вдалбливает в головы. Вскоре затихла и ружейная трескотня.

Нет, стрельба очень даже нарастала. Но то там, в городе. А здесь, в цитадели, все было тихо и чинно. Пленных сводили в один из казематов. Потом с ними разберутся. Причем после боя. Ни о каком контроле не было и речи, даже в отношении тяжело раненного в живот, которого несли на одеяле четверо шведских солдат.

То уже известная практика. Полковые лекари старались помочь любому раненому врагу, сколь бы тот ни был безнадежен. Наработка опыта и практики – великое дело, неизменно оборачивающееся благом для своих.

Вскоре Водяные ворота, ведущие мимо бастиона Спес непосредственно в цитадель, были открыты. А там появился и первый пехотный батальон. Взвод за взводом, рота за ротой, он втянулся в цитадель, проследовал по двору и через двое крепостных ворот на противоположной стене выплеснулся в город.

Тут же усилилась перестрелка. Послышалось частое рявканье картечниц. Затем звуки боя начали отдаляться. А через захваченное укрепление проходили все новые и новые части, которые с ходу вступали в бой, увеличивая и уплотняя фронт с неумолимостью катка, движущегося с юга на север.

– Захар Ильич!

– Чего орешь? – одернул сержант спокойным голосом прибежавшего вестового.