Фаворит и узник

Скоро, в 1958 году, Серов возглавил Главное разведывательное управление Генштаба ВС СССР. Вместо Ивана Александровича Серова Никита Хрущев назначил амбициозного в прошлом комсомольского функционера Александра Николаевича Шелепина. Надо признать, что более далекого от чекистской практики человека представить любому сотруднику органов госбезопасности было трудно.

Он, прозванный Железным Шуриком, безголово, безграмотно, чохом снова стал шерстить разведывательные и контрразведывательные органы государства, находившегося уже тогда в удушающих объятиях холодной войны. Шелепин с беспощадной непродуманностью сокращал и понижал статусную структуру этих подразделений. Из управлений делал отделы, отделы превращались в отделения. Генеральские должности понижал до полковничьих.

Многие ветераны той поры говорили так: «наломал он дровишек в области той профессии, в которой не разбирался, являясь круглым дилетантом». Вскоре бразды правления он передал своему соратнику по боевому комсомолу товарищу Владимиру Ефимовичу Семичастному, который руководил КГБ СССР с 1961 по 1967 год. К нему у коллег автора тоже в разные годы его правления возникали вопросы, на которые высшее партийное руководство не реагировало.

Помнится, уважаемый в коллективе начальник отделения 1-го отдела 3-го Главка подполковник Николай Петрович Петриченко резко, примерно так высказался по поводу Семичастного: «Как могло случиться, что восемнадцатилетний юноша увильнул от службы в армии и отправил себя не на пылающий фронт, в окопы, на передовую драться с опаснейшим врагом Отчизны, как это делали многие юноши и девушки по призыву и добровольно. Многие делали себя старше, приписывая годы, чтобы военкомат мог направить их на фронт в действующую армию. А он легко укатил в эвакуацию. Сначала выехал в Махачкалу, а потом в Астрахань, Челябинск, Кемерово, где руководил комсомолией разных уровней…» Спустя много лет автору удалось найти его дальнейшие следы.

После освобождения Донбасса в 1943 году, когда война была в высшей точке кипения, Владимир Ефимович становится завотделом, вторым и первым секретарем Сталинского (Донецкого) обкома комсомола. И вот Хрущев в борьбе с органами и, боясь разглашения его недавней бурной деятельности на почве борьбы с «врагами народа», решил в очередной раз «окомсомолить» органы госбезопасности, которые были основными держателями тайн в области репрессий. Продолжалась борьба с прошлым исключительно через процесс десталинизации с проведением одновременно жестоких ударов по инакомыслию. Но прошлое — это чужая страна, там все по-другому, но которое изменить невозможно. Оно всегда было застывшим слепком времени. И в этом былом существовали события, в которых участвовал человек или нет.

Хрущев и новый председатель КГБ СССР вещали, что ржавое наследие прошлого надо вычищать: убивать на корню, корчевать, уничтожать. И уничтожали не прошлое, а убирали свои росчерки пера под расстрельными списками, эпизоды действий, оставшиеся на бумаге, из-за которых стыдно и страшно. Метод один — чистка своих архивов за время работы в партийных организациях Украины и Москвы. Об этих фактах писалось много и метко в статьях и книгах знающими людьми этих поводырей. Эти материалы можно найти в Интернете.

У главного комсомольца страны Семичастного, перед его назначением на высокий чекистский пост, был тоже ряд сомнительных в порядочности «достижений». Так, 30 октября 1958 года будущий «полководец» госбезопасности, а пока «румяный комсомольский вождь» Семичастный в докладе на пленуме ЦК ВЛКСМ выступил с речью, в которой сравнил признанного поэта, писателя и переводчика, лауреата Нобелевской премии Бориса Леонидовича Пастернака со свиньей: «Иногда мы, кстати, совершенно незаслуженно, говорим о свинье, что она такая, сякая и прочее. Я должен вам сказать, что это наветы на свинью. Свинья — все люди, которые имеют дело с этими животными, знают особенности свиньи, — она никогда не гадит там, где кушает, никогда не гадит там, где спит. Поэтому если сравнить Пастернака со свиньей, то свинья не сделает того, что он сделал».

Это был период, когда после смерти Сталина, с появлением ядерного оружия в СССР и стремительного научного разбега в сторону прыжка к высотам построения ракетных носителей для атомных зарядов, менялся миропорядок. Хотя США и считали себя единственной сверхдержавой, способной одной диктовать волю другим государствам, Советский Союз уже был не тем, каким вышел из войны — обгорелым, обессиленным, голодным и холодным.