Фаворит императрицы

На ее глазах строился город. Она помнила пленных шведов, которые носили землю, за неимением носилок, в полах своего драного платья, и стук кувалд, забивающих бесчисленные сваи, помнила ветряные мельницы на стрелке, где сейчас высятся дворцы, помнила казнь поджигателей, – пуская красного петуха, простой люд выражал протест против ссылки в Северную столицу, – помнила обязательные, подневольные плавания по Неве в воскресные летние дни и шута с барабаном осенью, который возвещал о замерзании реки и первый вступал на еще тонкий лед с холщовым знаменем в руках.

Бригадир Фомин окончил жизнь свою под Дербентом во время Персидского похода и умер не в битве, что должно было случиться при его бесшабашной храбрости, а от желудочной болезни в знойное лето. Вдовья жизнь Варвары Петровны мало отличалась от замужней, и если сложить прожитые вместе с мужем месяцы, то от силы два года и набежит. После его смерти у нее уже был обширный дом на Васильевском, связи при дворе, а в деньгах она никогда не знала недостатка.

С тех пор и жила она на берегах Невы безотлучно, истово любя старую столицу, ненавидя новую, но когда двор юного царя Петра II отбыл в Москву, не сдвинулась с места, сославшись на болезнь ног. Именно в ту пору по чертежу крепостного умельца было сделано ее первое инвалидное кресло.

Как уже говорилось, Варвара Петровна была бездетна, этим Матвей и объяснял себе въедливый интерес тетки к его делам. Подобное любопытство раздражало, но вскоре он понял, что такой же повышенный интерес испытывала тетушка ко всем проявлениям окружающего мира.

Ко двору по причине больных ног Варвара Петровна не выезжала, но была в курсе всех его дел и сплетен. Кроме того, ей было известно все о соседях на собственной улице и о соседях других соседей, и какие цены на ближайшем рынке, и какой корабль и чьей нации пожаловал нынче к Троицкой набережной, и где был пожар, и какую мостовую опять перекопали в видах реконструкции.

Добывать сведения о московской придворной жизни было гораздо труднее. Варвара Петровна прямо извелась вся из-за отсутствия полноценных государственных сплетен (не хухры-мухры, государыню на трон выбираем!), поэтому возвращение Анны Ивановны в Петербург в начале года стало для бригадирши истинным праздником. За прошедшие месяцы она восполнила пробелы в своих сведениях и могла дать исчерпывающую характеристику столичной жизни, был бы слушатель. Воспользуйся Матвей этой возможностью, он был бы избавлен от многих опрометчивых поступков. Куда там! «Наука любознательна, невежество любопытно!» – такой девиз привез наш герой из Франции.

Была еще одна причина, из-за которой тетка подвергалась мысленному осуждению племянника. Варвара Петровна гадала и считала себя в этом деле большой искусницей. Гадания были зимние и летние. Летние считались простыми: на кофии, на чае, на маковых зернах, брошенных в воду. Истинным сезоном для гадания считалась зима. Варвара Петровна гадала на узорах, какими мороз разукрашивает окна. В большой, жарко натопленной гостиной каждый вечер счищали специальной лопаточкой иней. Утро начиналось с того, что безмолвная старуха до завтрака подвозила хозяйку к окнам, и та начинала со вниманием изучать ледяные кущи.

– Ужо будет зима, все твое будущее предскажу, – обещала Варвара Петровна Матвею.

И надо же такому случиться, чтоб в ноябре пал снег и грянул мороз! Потом-то все растаяло, гололед был страшный, лошади в упряжи падали, но один день случился с полноценным инеем на окнах. Варвара Петровна сочла это предзнаменованием и немедленно позвала Матвея в гостиную.

В ноябре светает поздно, уже 12 часов, а завтрак все не подают. Матвей решил со всей деликатностью, но твердо поговорить об этом с тетушкой, он-де человек военный, ему в казармы пора…

– Да будет тебе, – отмахнулась от него тетка. – Что ты в этих казармах потерял? Вот грянет война, тогда и завтрак будешь получать с утра. А сейчас ты человек молодой, тебе надобно вести образ жизни рассеянный, ложиться поздно, вставать и того позднее. Смотри сюда. Хочешь, я тебе погадаю?

Кто не засматривался на красоту заиндевевших окон? Кто не видел в них удивительные пейзажи, населенные странными зверями и чудо-юдами? Но Матвею и в голову не приходило, что в этом ледяном царстве может расположиться судьба его.

– Видишь корону? – спросила тетка.

– Вижу. Похоже.

– А видишь, блестки летят с того краю, где корона как бы надломлена?

Подчинившись требовательному тону тетки, Матвей кивнул, ну летят блестки, чего бы им не лететь?

– А значит это вот что. Ходить тебе, князь Матвей, мимо больших денег, а попадут ли они тебе в руки, не знаю, пока не ясно. Ты, часом, не проигрался?

– Что вы такое говорите, тетушка?

– И еще скажу. Видишь, корона четко видна, а один зубец справа поломан. Много печалей и трудностей ждет тебя впереди, и все из-за золота.

– Простите, тетушка, – еле выдавил из себя Матвей, – но я человек современный и в гадания не верю.

– Скажите, какой вольнодум! – фыркнула тетка. – А коли так, сделай милость, выйди вон из горницы, да дверь плотнее закрой с другой стороны.