Фаворит из будущего

С этой сладкой мыслью бывший студент четвёртого курса исторического факультета, а ныне капитан потешного войска Петра Федоровича, обласканный милостью императрицы Елизаветы Петровы заснул. Впереди была главная цель – цесаревна Екатерина Алексеевна.

* * *

Дебальцево, Украина, центральное городское кладбище, 24 августа 2015 года

Кладбища – не самые приятные места на земле. Но они бывают разные. Некоторые можно даже назвать уютными – высокие деревья, бросающие густую тень, аккуратные ряды мраморных надгробий, зеленая трава, птички поют. Прямо благодать!

Но есть последние пристанища совсем другие. Выжженная на солнцепёке земля с чахлой травой. Ряды могил без надгробий, а только кресты, кресты, кресты. Но люди все равно сюда приходят, чтобы еще раз вспомнить и мысленно поговорить с любимыми людьми, которые уже никогда не разомкнут свои уста.

Городское кладбище в Дебальцево больше относилось ко второму типу. Чахлые деревья, пожухлая трава, разбитые снарядами надгробные памятники. От всего этого веяло унынием и запустением. Лишь кое-где яркие пятна искусственных цветов оживляли эту безрадостную картину. Они означали, что жизнь идет. Люди не забывают своих умерших родных, иногда приходя на их могилы.

В ворота кладбища въехал видавший виды белый «Опель». Подъехав к сторожке, машина остановилась. Из него буквально выкатился грузный мужчина и скорым шагом подошел к двери, толкая перед собой свой внушительный живот.

На звук подъехавшего автомобиля из сторожки вышел сухонький старичок в клетчатой рубашке.

– Здоров, Петрович, – поздоровался водитель «Опеля».

– И вам не хворать, – бойко ответил старичок.

– Ну, говори, что стряслось? Что даже по телефону нельзя было сказать?

– Да вот это и стряслось, Степаныч, – сторож указал рукой на что-то за спиной приехавшего.

Тот быстро повернулся.

– Ё моё! – только и смог вымолвить он.

В двадцати метрах строгой военной шеренгой выстроились кресты над могилами ополченцев, погибших при освобождении города. Один крест, другой, третий… Крайнего слева одиннадцатого креста не было. Вместо него высился обгоревший брус, да еще расколотый у вершины. На нем сохранилась полуобгоревшая табличка с фамилией погребенного здесь человека. Даже не всматриваясь в буквы Степаныч знал, что там будет написано. Так и есть: «Чернышев Александр Юрьевич».

– Петрович, кто это так сделал?!

– Молния. Вчерась ночью гроза была, если помнишь. Я уже спал, когда вдруг как грохнуло и полыхнуло за окном. Я вскочил, выбежал. Гляжу, крест этот горит. Я вот утром и сразу тебе звонить. Крест то этот с историей.

– Да, уж, Петрович, с историей.

«Да что с этим крестом не так? – заместитель мэра Дебальцево задумчиво шел к своему „Опелю“. – Может не в кресте дело, а в человеке, который там похоронен?» – пришла ему в голову неожиданная мысль.

Но он от нее отмахнулся. Некогда мистикой заниматься. Дел в городе невпроворот. Заводы почти все стоят. Водопровод не работает. Многие магазины закрыты. Тяжело людям жить.

Но Степаныч был оптимистом по жизни: «Ниче, рагули, переживем. Мы еще заставим вас, суки, памятники своему Бандере самим сносить. Мы еще скинем вашу сине-сцаную тряпку со всей Украины».

Зам мэра нажал педаль газа и помчался в город разруливать конкретные насущные вопросы. О своей мистической мысли он больше не вспоминал.

Глава 6

Петергоф, дворец Монплезир, 22 августа (2 сентября) 1761 года

Екатерину уже несколько недель не покидала тревога. Ей не раз за это время приходила в голову совершенно нелепая мысль, что она вовлечена в какую-то интригу, настолько тонкую, что даже не знает ее цели, и кто за ней стоит. Это даже была не мысль, а какое-то тревожное чувство, поднимающееся откуда-то снизу и периодически заставляющее сердце тревожно биться.

Хотя оснований для такого душевного смятения, казалось, не было. Вокруг нее ровным счетом ничего не изменилось. Муж по-прежнему игнорировал ее, демонстративно показывая свою связь с Лизкой Воронцовой. Императрица все так же держалась ровно и холодно. Впрочем, государыне сейчас было не до нее. Точнее, не было дело ни до кого. Болезнь быстро прогрессировала, отнимая силы, стреноживая волю и наводя полный хаос в душе.

Нет, все же изменения были. Муж Петр неожиданно увлекся этой самобеглой коляской или, как он стал ее называть, велосипедом. Как докладывали ее «уши», он почти каждый день по несколько часов гонял с этим изобретателем по аллеям парка, или даже выезжая в окрестности крепости. В ней же успел организовать мастерскую, где стал делать эти велосипеды и сажать на них своих солдат-голштинцев. Ну да Бог с ним, пусть играется, как раньше солдатиками в спальне, вместо того, чтобы исполнять супружеский долг.

Но те же «уши» докладывали, что благодаря этим занятиям Петр заметно посвежел и даже стал меньше пить. Эти новости Екатерине были неприятны. Она не любила этого мужчину, не любила до отвращения и ее раздражали любые известия, содержащие на него позитив.