Фаворит из будущего

Всем прямым сынам Отечества Российского явно оказалось, какая опасность всему Российскому Государству начиналась самым делом, а именно: бывший император Петр Третий своим поведением непотребным и желанием перемены древнего в России Православия и принятия иноверного закона вызвал потрясение Господа нашего Бога и был покаран за это.

Того ради, убеждены будучи всех Наших верноподданных таковой опасностью, принуждены были, приняв Бога и Его правосудие Себе в помощь, а особливо видев к тому желание всех Наших верноподданных явное и нелицемерное, вступили на Престол Наш Всероссийский Самодержавно, в чем и все Наши верноподданные присягу Нам торжественную учинили.

Екатерина»

* * *

Долго еще в домах, корчмах, трактирах и харчевнях шептались, что прямо перед гробом славной императрицы Елизаветы Петровны самим Господом был повержен Петр III.Что пал он перед прахом дщери Петровой аки подкошенный с перекошенным синим лицом. И теперь лежит недвижим. Ни живой, ни мертвый. И в таком состоянии будет дожидаться Страшного Суда.

Чернышев внимательно разбирал непривычные для него слова манифеста. Но главное было написано предельно понятно и в самом начале – «Божиею милостию, Мы, Екатерина вторая, Императрица и Самодержица всероссийская и прочее и прочее и прочее».

«Ну, положим, не Божиею милостию, а благодаря мне и высоковольтному конденсатору», – Саша удовлетворённо улыбнулся. Идея убить Петра при помощи электрического разряда родилась у Александра, когда он обдумывал, как конкретно придется устранять человека, который подпишет позорный мирный договор с Пруссий. Проще всего было убить из калаша. Благо один патрон был. Но тогда неизбежно расследование и Бог знает, чем оно может закончиться. Парень вспомнил, как благоговейно Половцев и Герасим смотрели, как он «закрывал» Солнце при солнечном затмении. Тут вспомнился отец, который соорудил себе электрическую удочку, самостоятельно мастеря высоковольтные конденсаторы большой емкости. Ничего сложного. Две медные платины плотно прижимаются к «начинке» из активированного угля. Уголь уложен двумя слоями, разделенных картоном. Все это пропитывается раствором соли. Когда Саша был в шестом-седьмом классе, отец часто показывал различные физические опыты. То с нетонущей в воде иголкой, то с маятником. Хотел, чтобы сын стал настоящим технарем. Показывал он и электрическую дугу, возникающую при разряде самодельного конденсатора.

Александр технарем не стал, поэтому размеры конденсатора выбирал на глазок, справедливо полагая, что чем больше площадь пластин, тем сильнее будет разряд. Помогли и лекции, которые читал на втором курсе маленький сухонький преподаватель по курсу «История техники». Чернышев вспомнил, что изобрел конденсатор профессор Лейденского университета. Фамилию он забыл, но зато помнил, что случилось, когда случайно создав нужную конструкцию и зарядив ее, ученый до нее дотронулся. Очнувшись через два дня, профессор сообщил, что не согласится повторить опыт, даже если бы за это ему обещали все французское королевство. Было это в 1745 году. То есть всего 16 лет назад. Так что об этом чуде в России еще наверняка не слышали. Тогда информация передавалась очень медленно.

Чтобы зарядить конденсатор Ломоносов предложил сделать стеклянный шар, вращать его по типу, как это делалось на Сашином велосипеде, прижимая к нему кожаные подушечки. В шар, когда его еще только выдували, вставили медный провод и соединили его с конденсатором.

Первый же опыт, проведенный ночью, поразил студента 21 века. Но особенно академика 18 века. Между электродами конденсатора, разнесенных на полметра проскочил ослепительно белый разряд, который вмиг их расплавил.

– Знатно получилось, – только и сказал Ломоносов.

Теперь оставалось в нужный момент зарядить конденсатор и как-то заставить Петра взяться за два электрода. Красивый медный поручень, разделенный полированным деревом на две части, прекрасно справился с этой задачей.

В вечер, когда вывесили Манифест, Чернышев и Половцев крепко напились, поминая Герасима.

– Когда всё тут успокоится, поедешь на родину Герасима, отвезешь его семье деньги. А потом сразу назад, в Петербург, – тихо проговорил Чернышев.

– Меня, наверное, в крепости заждались. Могу нагоняй получить и на губу загреметь.

– Не загремишь. Ты туда уже генералом поедешь. Надо империю российскую в нужную сторону поворачивать. Дел будет невпроворот!

* * *

Санкт-Петербург, Зимний дворец Елизаветы Петровны, 10 (21) января 1762 года

– О, mein Gott![50] Noch![51] Noch! Noch! – волна плотской страсти захлестнул Екатерину, заполнила всю без остатка, даже выплеснув на время из нее русский язык.

Оголодавший за женскими ласками Саша сполна вознаграждал себя за почти годовое воздержание, буквально втрамбовывая маленькую императрицу в пышную перину.