Фаворит. Том 1. Его императрица

«А как взошли в баню и он, Емелька, разделся, то увидел Еремина Курица на груди под титьками после бывших у него, Емельки, от болезни ран знаки и спросил ево, Емельку: „Што у тебя это такое на груди-та?“ – „А это знаки государские“. И Еремина Курица, услыша оное, сказал: „Хорошо, коли так…“

Вскоре среди казаков пошли на водопое лошадей потаенные разговоры:

– Явился к Ереминой Курице человек и спрашивал: какие-де у вас, казаки, обиды есть и налоги тяжкие? Какие беды командиры вам делают? Надо бы и нам, казаки, на хутор к Ереминой Курице ехать. Уж давно молва в городе идет, что он – государь.

– Да не государь, а простой казак с Дону.

– Так и што с того? Пущай место государя заступит…

Стали съезжаться на умет (постоялый двор), подале от глаз начальства. Иван Почиталин привез царю-батюшке бешмет, зипун, шапку, кушак да сапоги. «А как сели, то Караваев говорил ему, Емельке: „Ты называешь себя государем, а у государей бывают на теле царские знаки“, на что Пугачев, разодрав на себе рубаху, показывал белые пятна от фурункулов, нажитых во время осады Бендерской крепости, и говорил так: „На вот, коли вы не верите, что я государь, так смотрите – вот вам царский знак“. – „Теперь верим и за государя тебя признаем“…»

Пугачев велел Почиталину состоять секретарем при своей персоне.

– Ну-ка, Почиталин, ты уж напиши хорошенечко…

Почиталин, сочинив манифест, просил подписать, но «царь» грамоты не ведал и ловко от подписания отговорился:

– Как же я руку-то свою раскрою? Мне вить, детушки, до самой Москвы теперь ни писать, ни читать нельзя. Враги за моим царским подписом охотятся. А вы, детушки, слушайте все, что вам Почиталин читать будет.

В напряженной тишине звучали слова первого манифеста:

«И я, государь Петр Федорович, во всех винах прощаю и жаловаю вас: рякою с вершин и до усья и землею, и травами, и денижным жалованьям, и свиньцом, и порахам, и хлебным провиянтом. Я, велики государь амператор, жалую вас…»

Тут все дружно заговорили:

– Ох, горазд Почиталин писать…

На хутор съезжались верховые казаки, слушали манифест. Угождая старообрядцам, Пугачев обещал, что старую дониконианскую веру распространит на всю Русь-матушку, всех русских людей заставит носить бороды. Потом казаки давали клятву служить ему охотно и верно, вздымали над собой двуперстие.

Самого лучшего коня подвели к Пугачеву.

– С богом! – призвал он казаков в дорогу.

На знаменах были раскольничьи кресты, ветер развевал знамя Голштинии – знамя императора Петра III.

Так просто все начиналось…

Действие девятое Перед бурей

Потом приехал некто богатырь. Сей богатырь по заслугам своим и по всегдашней ласке прелестен был… мы письмецом сюда призвали неприметно его, однако же с таким внутренним намерением, чтобы не вовсе слепо по приезде его поступать, но разобрать, есть ли в нем склонность?

Екатерина II. Чистосердечная исповедь

1. Петербург – Бахчисарай

Турки часто сдавались в плен, дезертиры гурьбой сбегались в лагери русской армии; они признавались, что лучше быть пленными на чужбине, нежели казнимыми на родине, – даже захолустные провинции России стали заселяться османами, и многие остались тут навсегда, сделавшись кузнецами и шорниками, банщиками и конюхами, переженились, народили детей, стали писаться православными… Время, великий безжалостный жернов, все перемалывает!

В Петербурге проживали бендерский комендант Абдулл-Джалиль-заде и крымский сераскир Ибрагим-паша, для них снимали в городе частные квартиры, они сами ходили по базарам за провизией, но белые ночи путали распорядок молитв и намазов, а театры и маскарады их не пленяли. Ибрагим все же побывал в балете и опере, но вынес оттуда мнение о жадности русских вельмож:

– Они ходят в театр, чтобы экономить свои акчэ. Как ни старались актерки, а башиша им не дали, наградив хлопаньем в ладоши. А русская кралица еще орала: бис и браво!