Фаворитка

— Дитя мое, вот что я вам скажу, — произнес он в одну из наших встреч, — образование – это хорошо, но нам нужно подготовить почву для первых выпускниц, иначе они со своими знаниями пойдут проторенной дорогой – в дом к супругу, чтобы рожать ему детей, стряпать и натирать полы до блеска.

— Что же вы предлагаете, дядюшка? — живо заинтересовалась я.

— Я немало думал, разговаривал и наблюдал за жизнью дам из разных слоев общества. К примеру, вдовы коммерсантов. Не спорю, есть среди них те, кто не способен вести дела покойного супруга, и опека назначенных лиц для них благо. Но есть и такие, кто и у Смерти выторгуют себе еще пару лет. Хваткие и способные сами вести свои дела, они вынуждены прозябать в зависимости от управителей, которые без зазрения совести запускают длани в чужие карманы, и до вдов доходит средств в несколько раз меньше, чем они могли бы иметь, будучи хозяйками оставленного наследства в полном смысле этого слова.

— Несправедливо, — согласила я и подхватила мысль, намеченную графом: — Надо дать им возможность самим заниматься делами.

— Изменения в закон с ходу не протащишь, — заметил дядюшка.

— Я уже избавилась от иллюзии в то, что перемены возможны по щелчку пальцев государя, — отмахнулась я. — Нужно провести эксперимент и выбрать женщину, которая способна показать, на что способна.

— Одной мало, — улыбнулся граф.

— Безусловно. Иначе это назовут исключением из правил. Но начать стоит с одной, и это должна быть женщина с волчьей хваткой. Разумная и волевая. Нам нужен достойный пример для тех, кто готов последовать за ней, а главное, за нами. И вот тогда уже можно будет говорить о поправках, однако высочайшим одобрением на наш эксперимент разжиться необходимо. — Я бросила взгляд на портрет короля, висевший в кабинете дядюшки, и усмехнулась: — Вы уже приглядели такую женщину?

— У меня их три, — ответил граф, — но наиболее подходящей считаю госпожу Хандель. Весьма достойная женщина. Она хороша уже тем, что прежде вела дела вместе с мужем, а значит, имеет не только хватку, но и представление о том, что от нее требуется.

— Значит, женщина у нас есть, дело за высочайшим одобрением, — резюмировала я. — Это я беру на себя. Думаю, через пару дней я добьюсь положительного ответа.

— Почему так долго? — изумился дядюшка. — Нет, Шанни, я не спешу, просто мне казалось, что государь неизменно идет вам навстречу…

— О, — взмахнула я рукой. — Если бы я попросила бриллиантовую брошь стоимостью в новый особняк, она была бы у меня к вечеру. Но что касается государственных дел, это нужно выгрызать зубами.

— Должно быть, ему нравится ваш напор, — улыбнулся граф.

— А, по-моему, ему нравится доводить меня до белого каления, — проворчала я. — Но я получу то, что нам нужно. В этом можете быть уверены.

— В вас я ни минуты не сомневался, — рассмеялся дядюшка.

Я ошиблась, вырывать одобрение мне пришлось недолго. Сопротивлялся государь всего один вечер. Мы привычно поспорили. Разговор проходил вечером во время прогулки по Малому парку. Через неделю мы должны были выехать в Лакас, и мне надо было спешить, чтобы заручиться одобрением короля на нашу с дядюшкой затею до отъезда. К сожалению, мне задержаться не было никакой возможности, мой правящий любовник не желал выпускать меня из своих сетей, да и впереди тогда ждало знакомство с Тибадом. Но это означало, что заниматься нашим делом его сиятельству придется в одиночку, по крайней мере, пока я не вернусь.

Мы неспешно брели по аллее, время от времени кивая встречным придворным. Я держала короля под руку и слушала, что он говорит.

— Шанни, мне не сложно согласиться. Ты же знаешь, лучик, я готов выполнять твои капризы…

— Это не каприз, — прервала я короля. — Это необходимость, и она назрела. Ив, довольно закоснелых убеждений. Разве же ты сам не видишь очевидного? Управляющие и приказчики обворовывают своих хозяек, которые вынуждены терпеть унизительное положение лишь только потому, что они женщины и считаются заведомо неспособными вести собственные дела. Разве же это правильно? Кому, как не тебе, знать, насколько женщины предприимчивы? Дай возможность хотя бы одной опробовать свои силы…

— Одной я уже дал, — снова усмехнулся государь. — И во что она превратила мою жизнь?

— Ты несчастлив? — не без иронии спросила я.

Монарх остановился и, притянув меня к себе, поддел согнутым пальцем подбородок.

— Каждый мой день рядом с тобой наполнен счастьем, — сказал он и, не обращая внимания на посторонние взгляды, ненадолго приник к моим губам. После отстранился и сказал, глядя в глаза: — Твоя затея вызовет недовольство.

— У кого? Разве что у управляющего, которого мы отстраним от дел с твоей помощью.

— И как же мы его уберем? — полюбопытствовал государь, возобновив прогулку.

— Дай бумагу на имя моего дядюшки с указанием проведения ревизионной проверки, — ответила я. — Его сиятельству я могу доверять, как самой себе. И когда будет подтверждено, что он воровал у своей хозяйки…

— А если не воровал? — полюбопытствовал король, и я отмахнулась: