Фаворитка

Шарлота прекрасно понимала, на что, а вернее на кого он намекает, и была уверена, что Эдвин вовремя получит предупреждение, но действовать было уже поздно. В это время герцог двигался ей навстречу, совершенно ни о чем догадываясь. Ему удалось ускользнуть под придуманным предлогом, и быстро добраться верхом до домика лесника, где уже был Брол и еще один из верных людей. Стукнув в двери условных три раза, Эдвин оглянулся и быстро скрылся в внутри. В доме оказалось темно – полоски света пробивались только через щели между досками, которыми были заколочены окна.

– Меня задержали, – сообщил герцог с порога. Изо рта у него шел пар, дом промерз насквозь, но топить не стали, чтобы не привлекать внимания. Когда глаза немного привыкли, он разглядел лежащий на грубо сколоченной скамье сверток и вопросительно посмотрел на Блора.

– Вам придется сменить одежду, как мы и договаривались. Постарайтесь стать незаметным и слиться с прихожанами. И прошу вас, – виконт положил руку на плечо Эдвина, – что бы там не происходило, не выдавайте себя, пока вам не подадут знак!

– Я ощущаю себя младенцем, который решил поиграть в прятки. Почему я вообще должен скрываться?

– Потому что вы дали слово, разве нет? Потому что иначе вы поставите под угрозу графиню и главное – себя! Пообещайте мне, что все будет по плану!

– Хорошо. Ладно! – Эдвин, слегка дрожа от холода, сбросил одежду и натянул вещи, которые были для него приготовлены, а сверху – серый потертый плащ. – Флеалайн точно сделал все как надо?

– Посыльный приехал утром. Они будут на месте к обедне.

Это были самые длинные полтора часа в жизни принца. Сначала дорога на почтовых под видом паломника, потом пешком, чтобы не привлекать к себе внимания. Когда, наконец, они прибыли на место, герцог сразу узнал карету Дерика. Она была пуста, значит Шарлотта уже внутри, всего в нескольких шагах от него! Они не виделись чуть меньше двух месяцев, а кажется – почти вечность! Принц ускорил шаг, держась рядом с Блором, чтобы вместе с другими прихожанами войти под ярко освещенный высокий свод церкви.

После уличного холода и сырости здесь было очень тепло и необычно людно. Виконт поманил принца, указывая на столик, за которым продавали свечи, ладанки, освященное масло и воду. Эдвин незаметно оглядывался по сторонам, но сколько не пытался разглядеть в толпе знакомый силуэт – Шарлотты нигде не было видно. Запел хорал, началась служба и теперь уже виконт сосредоточенно следил за прихожанами. Время шло, а Флеалайн все не появлялся, не было и никого другого, чтобы передать сообщение для принца. Когда прошло еще мучительных полчаса, стало ясно – что-то случилось! Именно тогда Блор увидел Дерика.

Граф стоял в одиночестве, жены рядом с ним не было, но оказаться здесь случайно он не мог. Виконт поглубже натянул капюшон и тронул герцога за руку, глазами указывая на высокую фигуру в черном.

– Уходим, – прошептал он, ступая в тень, но Эдвин и не подумал никого слушать.  Его глаза сверлили графа из-под капюшона, а рука непроизвольно потянулась к поясу, где был спрятан  стилет. Блору пришлось загородить принца своей полной фигурой и оттеснить в сторону, не слушая возражений. Они оказались позади Дерика – кажется незамеченными, и как раз вовремя. Из своего укрытия Эдвин приметил знакомый силуэт – Шарлотту он узнал бы где угодно, и она была здесь, рядом с почтенной матроной и еще несколькими женами вельмож.  Служба подошла к концу, и паломники создали в церкви настоящую суету, меняясь местами и выстраиваясь в очередь для причастия.

Пока простые смертные подходили к священнику и получали отпущение грехов, знатных прихожан ждали в исповедальне. Дверь в нее оставалась открытой и была так близко, в каких-то десяти шагах… Как и в других церквях она представляла собой небольшую комнату с двумя кабинками, разделенными перегородкой. В одной половине ждал святой отец, другую занимал посетитель. Они могли говорить, не видя друг друга – только внизу находилось крошечное окошко, через которое можно подать руку. Когда подошла очередь Шарлотты, она ступила в исповедальню с уверенностью, что утешение необходимо, как никогда в жизни!

– Отче, я хочу исповедовать грех! – она заговорила тихо, делая паузы между словами. – Это прелюбодеяние… И тщеславие, и еще гордыня. Я замужем, но люблю другого мужчину.

Тень за решетчатым окном покачнулась. Оставалось надеяться, что в этих стенах звучали и куда более серьезные признания.

– Что мне делать, Святой отец? – ее рука, лежащая на краю окошка, дрожала и справиться с этим никак не удавалось, пока другая – тонкая и теплая ладонь не накрыла ее. Сердце Шарлотты чуть не выпрыгнуло из груди. Она вскочила, хотела закричать, но от неожиданности потеряла дар речи. Рука, державшая ее, тут же отпрянула, дверь кабинки с шумом распахнулась и внутрь ступил Эдвин в одеянии паломника.