Фаворитка

После «осмотра», который на самом деле никто не проводил, Жослину попросили оставаться в своей комнате, и она какое-то время ходила из угла в угол, а потом решила предпринять отчаянную попытку и незаметно выскользнула из дверей. Коридор оказался пуст и в два счета малышка достигла спальни Эдвина, постучав, как делала это раньше, условным знаком. Шаги за дверью принесли несказанное облегчение – значит герцог здесь, а не с Ричардом или этим виконтом, который превратился в тень своего покровителя.

– Жослина? – Эдвин стоял на пороге, с удивлением глядя на фрейлину. – Ты не можешь просто так приходить, когда тебе захочется!

– Умоляю вас, позвольте сказать вам два слова!

– Говори, – его рука все еще преграждала вход.

– Не здесь, я не хочу, чтобы нас услышали…

Эдвин бросил быстрый взгляд, и нерешительно отступил, пропуская фрейлину в комнату. В уютной спальне ничего не изменилось с момента их последней встречи – тот же запах, те же милые глазу предметы.

– Ну?! – Эдвин ждал, сложив руки на груди.

– Я только что узнала, мне придется покинуть двор. Я уезжаю и даже не знаю куда, получив обвинение в том, чего не совершала!

– И чем я могу тебе помочь? Я не давал такого распоряжения.

Жослина упала на колени и обхватила его ноги, обливаясь слезами. Ошарашенный, Эдвин пытался, но не мог оттолкнуть фрейлину, цепко державшей его за одежду.

– Умоляю вас, заступитесь за меня, вы же знаете, что я люблю вас. Мне невыносимо думать, что мы больше не увидимся!

– Любишь? Кого ты любишь, Жослина? – ему, наконец, удалось стряхнуть ее руки. – Предполагаю твоя любовь распространяется на каждого, кто позовет в постель. Даже хуже, ты заберешься в нее как змея, чтобы соблазнить и отравить своим ядом!

– О Боже! – она отняла руки от красивого заплаканного лица, на котором проступили красные пятна. – Кто, когда сказал вам такое?

– А мне ничего не надо говорить, я все видел сам… – его передернуло при воспоминании о ворохе красных тряпок в руках служанки. – Кто был отец твоего ребенка: мой брат, Дерик, кто-то из гостей? Ты даже не знаешь!

– Ну конечно, я должна была догадаться, в чем дело, – с горечью проговорила Жослина, – но я бы не стала так строго судить, ваша светлость. Вам известно, что мой отец проиграл в карты последний грош? Да, мне пришлось торговать собой, чтобы выжить, чтобы попасть в число избранных. Но вас, Эдвин, вас я люблю по-настоящему!

– Тогда тем более уезжай!  – у герцога никогда раньше не было такого безразличного и холодного лица.

– И куда мне ехать? В монастырь?! – в отчаянье воскликнула она и снова разрыдалась.

Вид фрейлины, стоящей на коленях посреди спальни и поливающей ковер слезами, в конце концов тронул герцога, и он подошел, чтобы поднять ее и посадить на стул.

– Я ничем не могу помочь. Если хочешь – вот, – на ее колени упал кошелек, – на первое время, потом я пришлю еще. Найди мужчину, готового взять тебя замуж, если не хочешь закончить дни монашкой!

Он не успел отнять руку, Жослина прижала ее к губам и долго не отпускала. Ее плечи еще вздрагивали, когда Эдвин высвободился из этих нежных тисков и отвернулся к окну, дожидаясь, когда закроется дверь. После ухода фрейлины он испытал облегчение, это было неприятно, как и все, что приходилось делать ради достижения своей цели. Герцог прижал ладони к лицу. Женщины… почему они так все усложняют?

И почему именно ему довелось оказаться меж двух огней? Шарлотта с одной стороны и Катрина с другой. В отличие от фрейлины он не мог порвать связь ни с одной из них, и пока будущая мать его первенца пряталась в доме друга, невеста ждала на обед, где им предстояло сидеть рука об руку.

Герцог занял место за столом, но кусок не лез в горло, и он щедро подливал себе только вино.

– У вас не аппетита? – Катрина попыталась проявить заботу.

– Спасибо, я не голоден, – он не удостоил ее даже взглядом.

– Значит, вам не приходилось потихоньку таскать из кухни еду.

– А вам приходилось?!

– И неоднократно, – Катрина улыбнулась. – Видите ли, меня весьма строго воспитывали. Считается, что девушка должна быть выносливой и очень мало есть. Кусок хлеба с ячменным отваром на завтрак, овощи на обед, ужин, как бы это сказать – почти бесплотный! Воровать еду мне было стыдно, но я подкупила повариху. Милая Эдда, она всегда мне оставляла кусочек пирога или чего-то вкусного!

Эдвин рассмеялся. Катрина могла быть забавной, когда хотела, и он склонился ближе, чтобы послушать подробности этой истории.

– Надеюсь, страшную тайну никто не разгадал? Во всяком случае здесь вам не нужно ограничивать свой аппетит. Вы пробовали лобстера?

– Нет, я не умею их есть…

– Нет ничего проще! – он схватил одного из них за клешню и плюхнул на тарелку. – Сначала отрываем клешни, только осторожно, они острые. Теперь хвост, и не смотрите с таким ужасом, он вас уже не укусит.

Хрясь! Кусочки панциря остались на тарелке, из гигантской клешни Эдвин извлек аппетитный розоватый кусочек и протянул Картине. Она покачала головой.

– Откройте рот, обещаю, это будет вкусно!