Фаворитка

«Ваша светлость! По просьбе виконта, который остается вашим другом и верным слугой, сообщаю – вопрос, касающийся представления Шарлотты, будет разрешен в ближайшие пять дней. Вам шлют привет два самых любящих сердца в надежде на скорую встречу! Л. Б»

Катрина выронила письмо. У ее венценосного жениха был роман на стороне и вовсе не с какой-то фрейлиной! Она припомнила стихи, найденные в кровати влюбленного герцога  – они  были адресованы все той же Шарлотте! «Наш брак будет номинальным» – слова жениха снова прозвучали в ушах баронессы, и она сцепила зубы. Похоже, бороться за сердце Эдвина было бессмысленно, а вот вставить палки в колеса его любовнице – вполне реально. Пять дней – не такой уж большой срок, чтобы узнать подробности, дождаться «решения вопроса» и может быть своими глазами увидеть соперницу, которую нужно уничтожить!

Тайна Шарлотты, которую до сих пор так тщательно и с такими предостережениями охраняли, заботила и еще одного человека. В списке заинтересованных лиц он стоял на первом месте и действовал с холодным расчетом. Никому не доверяя, граф лично посетил опекуна своей жены и даже пробыл в его доме пару дней, чтобы убедиться воочию – Шарлотта не прячется в его стенах. Она вообще здесь не появлялась и давно не писала, так что «милый дядюшка Эдвин» ничем не мог помочь зятю. Зато Дерику побольше узнать о другом важном человеке, а именно – о священнике, оказавшем ему «услугу». По словам барона его духовник всегда проводил Рождество дома и вряд ли стал нарушать традицию в этом году.

Все это было очень близко к истине, Флеалайн действительно возвращался домой, рассчитывая пробыть оставшиеся до праздника дни в своем приходе. Большой и прочный, дом священника был надежным укрытием, но зимой в нем становилось слишком холодно, и хозяин предпочитал не так часто сюда наведываться, благо у него было достаточно богатых покровителей. День близился к закату. В декабре всегда темнеет рано, а сегодня погода испортилась, опустился туман и пошел мелкий снег с дождем. Флеалайн промерз и уже начал опасаться, что сляжет на Рождество с простудой, поэтому огонек фонаря на крыльце как ничто другое порадовал его душу. Слуга, засыпанный снегом, уже ждал хозяина и поспешил проводить его в дом, где со всей возможной прыткостью помог раздеться.

– Я разжег камин в вашей спальне, так-то будет лучше! И ужин принесу сейчас же, может нагреть вина, холод-то какой, а? – тарахтел Бин, всегда с трудом державший язык за зубами.

– Было бы неплохо, попроси добавить в вино побольше корицы.

– Да, ваше преподобие, Синдия все сделает, как вы любите! Я бегом… одна нога тут другая там! Ты только взгляни, какая метель!

Флеалайн вздохнул. Почему-то в Библии ни слова не сказано о таком грехе как пустословие и болтовня! Он переступил порог комнаты, держа в руках свечу, ее огонек заколебался от сквозняка и почти тут же из неосвещенного угла послышался низкий мужской голос:

– Добрый вечер, ваше преподобие! Прошу прощения, что явился без предупреждения, но меня терзали сомнения, вдруг вы снова скроетесь. – Дерик пошевелился, но не сделал навстречу ни шага. Он знал, что в доме нет никого, кроме хозяина, старого слуги и девушки-кухарки, а значит, звать на помощь будет некого.

– Здесь нет ничего ценного! При мне немного денег, если вы так нуждаетесь, можете их забрать, – ответил священник, разговаривая с невидимым гостем.

– Вы проявляете истинно христианское милосердие, но я хотел бы забрать кое-что другое, – теперь Дерик вышел на свет и его глаза сверкнули, – мою жену! Отвечайте, где Шарлотта и так быть, я сохраню вам жизнь!

Флеалайн вздрогнул, но быстро собой овладел и даже не отвел глаз:

– В этом доме ее нет, – спокойно ответил он и поставил свечу на маленький столик.

– Это мне известно. Я обшарил ваш дом сверху донизу и не говорите, что это ляжет смертным грехом на мою бедную душу. Вы, я уверен, отпускаете любой грех, например, прелюбодеяние, которое ваше преподобие охотно оправдывает! Итак, вернемся к нашим баранам, где Шарлотта?

– Я ничего об этом не знаю. Моя помощь графине не должна была привести к таким ужасающим последствиям, и я сожалею…

– Сожалеешь?! – Дерик сгреб его в охапку и держал за ворот одежды, который почти перекрыл дыхание. – Ты помог сбежать ей к своему любовнику, и я знаю при чьем участии! Спрашиваю последний раз: где моя жена? Если хочешь жить, придется сказать правду!

Флеалайн что-то показывал знаками, говорить он не мог и лицо покраснело от прилившей к нему крови. Дерик разжал хватку и навис над священником.

– Я непричастен к побегу…

– А если так? – теперь шею бедняги холодило лезвие кинжала. – Правду, святоша, иначе мигом окажешься на том свете!

– Я оказал услугу ради спасения, – прохрипел, откашлявшись, Флеалайн.

– Своего или этого ничтожества принца?!

– Невинного младенца!

Тело священника рухнуло, слишком неожиданно руки Дерика разжались, выпустив свою добычу. Тяжело дыша, он молча смотрел на преподобного отца, ощущение было таким, словно кто-то ударил под дых железным кулаком.