Фаворитка императора

Она достала очаровательное платье из белого шелка с аппликациями в виде ярких экзотических цветов.

– Оденься, юная весталка, хранительница священного огня любовной верности, а я тем временем посмотрю, не смогу ли я представить себя на твоем месте.

– Что ты хочешь делать? – спросила встревоженная Марианна.

– Успокойся, я не собираюсь продавать себя даже за высокую цену. Я только попрошу милейшего Уврара, чтобы он ссудил нам недостающие двадцать тысяч ливров. Он неприлично богат, и я смею надеяться, что он ни в чем мне не откажет. Ведь он из низов. К тому же его взаимоотношения с Его Величеством оставляют желать лучшего, и он, безусловно, будет в восторге, оказав услугу столь близкой к Императору особе. Располагайся, отдыхай. По дороге я прикажу Жонасу принести тебе шампанского.

– Ты ангел! – от души воскликнула Марианна.

Она послала воздушный поцелуй исчезавшей в облаке золотистого тюля сумасбродной молодой женщине. Затем она поспешила надеть платье Фортюнэ, опасаясь, как бы Жонас не застал ее в костюме Евы, после чего, взяв на туалетном столике гребень из слоновой кости и серебряную щетку, стала приводить в порядок свою прическу. Чудесное умиротворение охватило ее наконец после тоски и тревог последних часов. Фортюнэ продемонстрировала свою независимость от строгих канонов морали, жизненную силу, человеческое тепло, способное отогреть самые застывшие души. Прекрасная креолка принадлежала к тем не знающим сложностей созданиям, которые умели только давать, никогда не требуя взамен. Она была естественной, как сама вселенная! Она дарила с одинаковой щедростью свою помощь, время, деньги, свое сердце и сострадание и не понимала, почему она должна делать исключение для такой естественной вещи, как ее благородное тело. Она не принадлежала к тем, кто под предлогом добродетели проявляет к мужчине холодную жестокость, толкая его на самоубийство. Из-за Фортюнэ никто никогда не кончал жизнь самоубийством. Она не могла вынести зрелища чьего-либо страдания, особенно если для утешения этого страдания нужно было подарить несколько часов любви. И ей удавалось всякий раз, когда любовь кончалась, превращать своих любовников, даже самых ветреных, в верных, готовых на все друзей. Сейчас, во всяком случае, Марианна была уверена, что она использует все очарование своей внешности и ума, чтобы получить от своего богатого покровителя большую сумму, в которой так нуждалась ее подруга.

Улыбаясь про себя при мысли об этой дружбе, Марианна продолжала укладку короной заплетенных в косы волос, когда дверь стукнула. Думая, что это Жонас с обещанным шампанским, она не обернулась.

– Я не знаю… кто вы, – раздался в глубине комнаты хриплый, задыхающийся голос, – но… из сострадания… найдите мадам Гамелен!

Марианна вздрогнула и на мгновение замерла с руками вокруг головы, затем, с ощущением, что она уже слышала этот голос, обернулась.

Опершись о закрытую створку двери, очень бледный мужчина явно боролся с беспамятством. Закрыв глаза и сжав рот, он с трудом дышал, но застывшая от изумления Марианна даже не подумала оказать ему помощь. У новоприбывшего под наброшенным черным плащом виднелась белая рубаха, облегающие синие панталоны и венгерские сапоги. У него были темные вьющиеся волосы… и лицо, которое молодая женщина с испугом узнала. Перед нею стоял ее обидчик с улицы Серутти…

Марианна не ошиблась, считая, что этот мужчина ранен. Объяснением следов крови на ее платье стало расплывшееся красное пятно на его рубашке у левого плеча, а незнакомец тем временем без сознания рухнул на устилавший пол ковер.

Оцепенев, она смотрела, как он падает, не зная, как ей быть, когда за дверью послышался голос Жонаса:

– Откройте, мадемуазель Марианна! Это Жонас! Дверь заклинило!

Оцепенение прошло. Мужчина действительно упал так, что мешал открыть дверь.

– Минутку, Жонас! Я сейчас открою.

Она взяла незнакомца за ноги и потянула изо всех сил, чтобы оттащить его к центру комнаты, но он оказался слишком тяжелым. Все-таки ей с трудом удалось отодвинуть его на достаточное расстояние, чтобы Жонас смог войти.

– Оставьте поднос снаружи, я не могу ничего сделать, – сказала она, приоткрывая створку.

Мажордом кое-как пролез через узкий проход.

– Но что же пвоизошло, мадемуазель Мавианна? О! Господин бавон! – воскликнул он, разглядев препятствие. – Господи! Он ванен!

– Вы знаете этого человека?

– Пвеквасно! Он, как гововится, свой человек. Это генерал Фувнье-Савловез. Вазве мадам Фовтюнэ никогда о нем не гововила? Его нельзя тут лежать. Его надо в квовать.