Фаворитка императора

«Да ведь она… влюблена!» – подумала Марианна, и это ее больше опечалило, чем позабавило, ибо она боялась увидеть бедную деву с разбитым сердцем на безысходном пути. Конечно, Бобеш доказал свою готовность помочь, даже рыцарство, и он, похоже, испытывал подлинное восхищение перед умом, смелостью и артистическим талантом Аделаиды, но между самым безумным восхищением и самой скромной любовью существует такая бездонная пропасть! И она не могла удержаться от протеста, когда Аделаида, встав и отряхнув платье, со вздохом удовлетворения заявила:

– Ну, вот! Вы знаете все. Теперь, я считаю, нам пора вернуться в театр. Единственной целью этого визита было успокоить вас относительно моей судьбы. Это сделано, и я возвращаюсь!

– Какая нелепость, – вздохнула Марианна. – Несмотря на все, вы будете в опасности, а я ничем не смогу помочь.

– Вы ошибаетесь, мадемуазель, – мягко сказал Бобеш. – Я обещаю вам заботиться о мадемуазель Аделаиде, как о родной сестре. Между Галимафрэ и мной она не рискует ничем, заверяю вас… и мы гордимся этой стихийной дружбой, которой она нас одарила, хотя мы вовсе не достойны ее.

– В любом случае, – добавила м-ль д'Ассельна, с видимой радостью слушавшая эту небольшую речь, – ничто и никто не помешает мне туда вернуться. Первый раз в жизни у меня появилось ощущение, что я в самом деле живу.

На этот раз Марианна, побежденная, промолчала. В самом деле живет? Она, которая была брошена в тюрьму за то, что осмелилась протестовать против развода Наполеона, которая тайно обитала в закоулках особняка д'Ассельна в обществе портрета, которая однажды хотела сжечь этот самый особняк, узнав, что он попал в руки недостойной? Что же она называла жизнью до сих пор?.. И при прощальном объятии ее охватила глубокая печаль.

Догадываясь о мыслях своей подруги, Аркадиус взял ее нежно за руку и прошептал:

– Оставьте ее в покое, Марианна. Она безумно счастлива играть в тайных агентов, и я спрашиваю себя, впрочем, не в этом ли ее призвание. К тому же для вас будет лучше, как и для нее, что она сейчас не вернется сюда. Этот малый прав: никто, даже Фаншон, не подумает искать ее в Театре лилипутов.

– Все это правильно, – вздохнула Марианна, – но мне так будет недоставать ее!

Она рассчитывала на Аделаиду, особенно в предстоящие трудные дни, чтобы следовать ее советам, когда придет момент встречи с кардиналом, если до тех пор не появится Язон, и на ее помощь после рождения ребенка. Почему суждено было так случиться, что ее нежданно-негаданно захватила эта страсть, в которой политика и удовольствие играть комедию, без сомнения, значили меньше, чем обольстительность скомороха? Внутренний голос твердил ей: «Если бы она знала правду, она осталась бы с тобой». Но Марианна не могла сказать ей эту правду, она обещала крестному хранить молчание. И затем, даже если бы Аделаида узнала, что в ней нуждаются, хватило бы у нее мужества сразу отказаться от созданного ею миража: разделить мгновения жизни с молодым, красивым молодцом, который ей так нравился? Нет, надо оставить Аделаиду идти по избранному ею нелепому пути, дать ей возможность самой все испытать. Марианна тут ничего не могла сделать.

С внезапной тяжестью на сердце она услышала, как в ночной тишине стукнула створка главного входа за ушедшими. Ей вдруг стало холодно, и она протянула руки к огню камина. Заполнившую салон тишину нарушало только легкое посапывание Аркадиуса, нюхавшего табак. Он медленно направился к Марианне. Паркет поскрипывал под его шагами.

– Почему вы так волнуетесь, друг мой? – мягко спросил он. – В конце концов, Аделаида рискует только утратой некоторых иллюзий! Смените эту печальную мину! Улыбнитесь мне! Жизнь снова будет полна очарования, вот увидите. Посмотрите на Аделаиду! Она находит счастье в уличном балагане. Кто знает, что для вас приготовило завтра?

Удерживая слезы, Марианне все-таки удалось улыбнуться. Дорогой Аркадиус такой добрый, такой преданный! Ей стало стыдно за свою тайну, которую она в течение месяца вынуждена хранить от него, хотя, по ее мнению, это было лишено всякого смысла. Но что поделаешь, договор есть договор. И она должна играть игру до конца.

– Вы правы, – сказала она ласково. – Пусть Аделаида развлекается, как ей хочется. Раз вы со мной, я не пропаду.

– В добрый час! А теперь идите спать и постарайтесь увидеть хорошие сны.

– Я попытаюсь, друг мой, обязательно попытаюсь.

Они вместе направились к темной в этот час лестнице, и Аркадиус взял со столика канделябр, чтобы посветить. Они едва поднялись до половины, как он неожиданно спросил:

– Да, кстати, куда исчез Гракх? Никто не видел его сегодня, а в конюшне нет Самсона.

Марианна почувствовала, что покраснела до корней волос, и благословила скрывающую ее полутьму, но не смогла помешать голосу выдать ее замешательство.

– Он попросил у меня… разрешения уехать на несколько дней в провинцию… к семье. Он получил дурные известия.