Фаворитка короля

— Вижу… — Уикхем снова взглянул туда, где изваянием на троне застыл Эдуард. — Такое нельзя показывать простолюдинам.

— Как нельзя и короля подвергать подобному унижению, — согласилась я — резче, чем хотелось бы. — Выставлять его напоказ в таком виде — это… — Тут я припомнила свой спор с Виндзором по этому же поводу и вдруг почувствовала себя страшно утомленной.

— …это жестоко, — со вздохом закончил мою мысль Уикхем.

Один из рыцарей, стоявших у трона, взял Эдуарда за плечо и заставил его выпрямиться.

— Прекратите эту комедию, Алиса… — пробормотал Уикхем. — Нельзя, чтобы так продолжалось дальше.

Депутация застыла в нерешительности, лица выражали ужас пополам с жалостью, и я поспешила выступить вперед.

— Аудиенция окончена, джентльмены… — Купцы с поклонами вышли из залы, на что Эдуард так и не отреагировал, а я прикоснулась к его руке, но он и на это не отозвался. — Отведите короля в опочивальню, — велела я рыцарям. — Сейчас я к нему приду.

— Сомневаюсь, что он об этом узнает. Я не подозревал, что он сдает так быстро, — грустно проговорил Уикхем.

— Все дело в смерти принца.

— Воистину прискорбно, Бог свидетель.

— И даже более того… — Я отвела глаза от рыцарей, которые подняли Эдуарда с трона и увели его, спотыкающегося, из залы. — Так зачем же вы приехали сюда, Уикхем? Надеюсь, вы привезли добрые вести. — Теперь я разглядела выражение его лица и могла бы не говорить о своих надеждах.

— Увы, нет.

— Так рассказывайте же. Хуже того, что мы с вами только что видели, уже не будет.

— Боюсь, что будет, мистрис. Давайте пойдем куда-нибудь, где вы сможете дать волю чувствам.

— Чувствам?

— Ну, может быть, вам захочется запустить чем-нибудь в стену!

Страх холодной волной прокатился у меня по спине.

— Думаю, вам следует знать, мистрис, что именно говорит де Ла Мар, возбуждая против вас Палату общин.

— Что еще? — У меня не было никакого настроения разгадывать загадки. — Что я спрятала все королевские драгоценности, в том числе и корону Эдуарда, в тайнике, чтобы обеспечить себя на старости лет?

— Куда хуже. — Уикхем дождался, пока мы окажемся вдали от посторонних ушей, и перешел на шепот. — Де Ла Мар упоминает некромантию.

Я резко остановилась на месте, вцепившись в руку Уикхема. Некромантия? Колдовство!

Это было настолько нелепым, что я, кажется, даже рассмеялась, но почти сразу в горле пересохло, а мысли пошли кувырком. Сейчас уже не до смеха. Никто не мог обвинить меня в некромантии… разве что… Джоанна с ее воплями из-за той шкатулки с лекарствами! Но как ее сказанные в запальчивости слова могут быть связаны с новыми нападками де Ла Мара? Всякая добропорядочная хозяйка дома могла бы приготовить те самые снадобья.

— Не может быть, чтобы он выдвигал такие обвинения! — воскликнула я.

— Быть может, мистрис, вы сперва выслушаете меня?

Я отвела его в сад, где мы могли прогуливаться или сидеть, не опасаясь, что нас подслушают. Конечно, посторонним взглядам могло показаться странным, что фаворитка короля беседует с епископом Винчестерским, однако в сложившихся обстоятельствах они могли решить, что у меня возникла острая потребность исповедаться.

Только исповеди мне сейчас и не хватало!

— Я не какая-нибудь ведьма! — с горячностью воскликнула я, едва мы оказались в полном одиночестве, если не считать пчел, собиравших нектар с цветков лаванды и тимьяна.

— А вот лекарь ваш утверждает обратное!

Мой лекарь? Отец Освальд, умный и смиренный бенедиктинский монах, который уже много лет заботился о моем здоровье. Я считала его безукоризненно верным человеком.

— Что же он говорит? — Я лихорадочно пыталась догадаться, что именно могут вменить мне в вину как доказательства общения с дьяволом. Да, я готовила для фрейлин безобидные «приворотные зелья» — так это когда было! В далеком прошлом остались и те снадобья, которые я готовила, чтобы умерить боли, мучившие Филиппу. Никаким колдовством здесь и не пахло. Да и откуда отцу Освальду было знать о том?

— Вашего лекаря подвергли… э-э… некоторому давлению… чтобы он рассказал то, что ему известно. — Уикхем явно знал, о чем говорит. — И обвинения полились из него, как вешние воды в разгар половодья.

— Его пытали?

— Насколько мне известно, да.

Дело приобретало опасный оборот. Сколько раз уже бывало так, что женщину, которая кому-то мешает, обвиняли в сговоре с дьяволом, а затем подвергали смерти через утопление либо от нестерпимых мук на костре… Я сильно вздрогнула, хотя на дорожках между клумбами было очень тепло.

— Я не ведьма, — упрямо повторила я.

— Тогда позвольте поведать вам, мистрис, какие на этот счет ходят слухи.

Уикхем увлек меня дальше по дорожке, пока мы не дошли до самой середины сада и не оказались по обе стороны от солнечных часов, глядя друг на друга. Повторялась старая как мир история, которую излагали с замечательной (и пугающей) точностью. Среди залитых солнцем лужаек и клумб стояли блудница и священник, а я ощущала, как на мне готова сомкнуться зубастая пасть смерти.