Фаворитки. Соперницы из Версаля

Как-то раз я позволила Полиньяку поцеловать меня в щеку и за это получила зимнюю муфту из иссиня-черного соболя. Интересно, что бы он подарил мне, если бы я позволила ему поцеловать себя в губы или потрогать корсет? К сожалению, есть граница, которую нужно переступать, когда хочешь больше подарков, но мать непреклонна – не позволяет мне ее пересекать. Она грозит, что, если услышит хотя бы намек на неверность, меня отправят в деревню так быстро, что экипаж перевернется.

Мама часто говорит: разбитую чашку не склеишь. И, несмотря на то, что есть люди, которые хотят положить готовое яйцо назад в скорлупу, правда ли, что омлет – лучшее из того, что можно приготовить из яиц?

Глава пятьдесят четвертая

– Сидеть, сидеть, сидеть, бесконечно сидеть. Мне нужно поднять ноги вверх, ты же не возражаешь, милая? – Тетушка Диана садится в одно из кресел, а ноги кладет на соседнее, сбросив свои крошечные туфельки на высоких каблуках, и с облегчением крутит пальцами ног. Поднимается едва уловимый запах мягкого сыра, и одна из служанок почтительно размахивает над ногами большим надушенным платком.

Отец моей тетушки Дианы – кузен моего отца, графа де Майи-Рубемпре, но я называю ее тетушкой. Я облегченно вздыхаю, что ее сестра Гортензия, маркиза де Флавакур, к нам не присоединилась. Гортензия обожает Таисию, но даже не пытается скрыть своего недовольства моими манерами. Говорят, что в юности Гортензия была настоящей красавицей, как и ее сестра Марианна, моя тезка, на которую я похожа как две капли воды! Тетушка Диана, бедняжка, никогда красавицей не была, но я люблю ее больше всех – она единственная, кто никогда не жалуется, что я слишком много болтаю.

Мы в покоях Дианы в Версале, и служанка накрывает нам вкусный ужин: макароны с говяжьим соусом. С тетушкой Дианой не нужно быть настороже, ее считают глуповатой, но я думаю, что она милая и добродушная.

– Я так рада, что завтра мы вместе будем присутствовать на ужине у Конти, – говорит она, накручивая на вилку макароны.

Их ужасно трудно есть: макароны, подобные крошечным белым личинкам, соскальзывают с моей вилки. Хорошо, что с нами за столом не присутствуют мужчины, когда я роняю макароны себе на платье. Слава Богу, что жакет у меня коричневого цвета, думаю я, промокая пятно салфеткой.

– По приказу Ришелье. Он сказал, что хочет познакомиться с той юной дамой, которая как две капли воды похожа на Марианну. И такая же красавица.

– Но я уже знакома с ним. Уверена, что нас представляли друг другу, когда я выходила замуж за Анри.

– Он – важная персона, понимаешь, а такие не всегда помнят тех, кого им представляют. К тому же свадьба твоя была шесть лет назад. Я уверена, что он даже не помнит всех своих любовниц. – Тетушка Диана хихикает и рассказывает мне историю о приеме, который устроил герцог, пригласив двадцать девять женщин, всех своих любовниц. Усадил их за огромный круглый стол. – Я, конечно, сама там не присутствовала… это происходило в Тулузе, но если бы это происходило в Версале…

Я хихикаю.

– А как ты думаешь: я похожа на твою сестру Марианну? – интересуюсь я. Есть в жизни вещи, которых никогда не бывает слишком много, например котят, фруктов в сахаре и, конечно, уверений в том, что ты красавица.

– Ты очень мне ее напоминаешь, хотя ты намного милее и смешливее – на мой скромный взгляд, эти черты только подчеркивают твою красоту. Но она была так красива, как и ты, милая моя, что летом 1742 года в нее влюбился сам король. – В голосе тетушки Дианы слышится тоска, она задумчиво потягивает вино. – Помню, стоял 1742 год, потому что в этот год рухнул в парке гигантский дуб, который, говорят, рос еще при Карле Великом!

– Какая романтическая история! Лето 42-го года! – вздыхаю я.

Диана качает головой и осторожно собирает вилкой макароны.

– Тогда мы были такие молодые… все мы: король, Марианна, все. Четырнадцать лет! Как быстро летит время.

– Тетушка Диана, как ты думаешь, если ребенка называют в честь кого-то, он становится на него похож?

– Не думаю. – Тетушка Диана озадаченно хмурится. – Это не имело бы смысла, разве нет? Только подумай обо всех знакомых Людовика. Но, с другой стороны, ты – вылитая Марианна.

Мы молча смотрим друг на друга.

– А теперь, милая моя, расскажи мне, верны ли все эти слухи о твоих любовниках. Этот Полиньяк все еще наведывается к тебе?

– Они не любовники, тетушка! Поклонники!

– М-м-м, поклонники, воздыхатели, обожатели – как их ни назови. Когда я была молодой…

Я тут же перебиваю ее, пока она не свернула на извилистую тропку своих воспоминаний. Хотя мы обе любим поболтать, сейчас мне интересно то, что касается лично меня.

– Да, Полиньяк продолжает наведываться, а еще принц де Варен. Вполне симпатичный. И шевалье де Бисси, хотя временами он ставит меня в тупик: постоянно говорит о своем языке, рассуждает о том, что он им умеет. Но что можно еще делать с языком, кроме как разговаривать?