Фаворитки. Соперницы из Версаля

– Обычно я ни о чем не жалею, – произносит он, обращаясь к пастушке, изображенной над дверью, – позвольте только заметить: это мерзкое чудовище в юбке, которое унизило весь двор, никогда не станет вашим другом. Вместе с этим… веером… вы должны потребовать ее отставки. Это будет нетрудно: король очарован вами, и всем известно, что он держит ее при дворе по привычке. Даже она это знает.

– Она хорошая женщина, – отвечает Диана, глядя на Конти, который кивает. – Но она стареет, сейчас стала религиозной, не сказать, что очень, но намного религиознее, чем ранее. И, мне кажется, она сама будет рада покинуть двор и счастливо доживать свои дни в монастыре. Ты как думаешь?

– Мне кажется, что к этому стремятся все старухи, – нерешительно произношу я.

Не могу себе представить маркизу в ее элегантных туалетах, безупречных платьях где-то в унылом монастыре. Хотя, быть может, она так же элегантно обставит келью, как свои покои в Версале, привнесет свет в келью обоями с цветочным рисунком, а часовню выкрасит в цвет мяты?

– Отлично сказано, мадам, отлично сказано, – соглашается Конти. – Как заметила мадам де Лорагэ, рыбка уже готова плыть в монастырь. И там, вне всякого сомнения, она обретет счастье и успокоение. А сейчас, перед уходом, я хочу обсудить еще один вопрос. Вот имя одной турчанки, которая предлагает множество наслаждений, и это не турецкие сладости. Она обучает женщин. И результаты восхитительны. Сам я не пробовал, но многие в Париже пробовали. Король привык быть в руках… профессионалок. И его вкусы стали намного утонченными, нежели в былые годы.

Я недоуменно смотрю на него, а потом… Ой! Неожиданно меня осеняет, о чем он говорит. Я хихикаю, Конти поджимает губы. Он встает, роняет на стол маленькую записку.

«Мадам Султана, – написано там витиеватым почерком, – улица Пюи де Л’Эрмит, 75».

– Я удаляюсь, – кланяется Конти на прощание. – Дверь открыта, надеюсь, у вас верные друзья, – он с сомнением смотрит на Диану, – чтобы гарантировать вам безопасность.

Письмо с письменного стола герцогини де Помпадур

Версальский дворец

16 сентября 1756 года

Милый мой Абель!

Дело решенное: мы отправляемся в Фонтенбло позже, чем ожидалось, и эта отсрочка поможет тебе закончить все ремонтные работы во Дворце Принцев до нашего приезда. В Версале все на ушах – вот-вот начнется война: можешь представить себе все эти ревнивые перипетии за должности и командование. И парламент не сплотился за спиной короля, а продолжает искать свою выгоду: теперь требуют, чтобы все законы, которые предлагает и подписывает королевский совет, проходили через них! Они просто ненасытны.

Уверена, до тебя уже дошли слухи, но не обращай на них внимания. Несмотря на то, что семья этой девчонки как опиум или спиртное для короля, но, по-моему, ее единственный козырь – поразительная схожесть с герцогиней де Шатору. Я ничуть не тревожусь. И тебе не советую.

И последнее. Не злись, но твоя непримиримость по-настоящему досаждает. Тебе почти тридцать, и ты подумай, как была бы счастлива наша любимая матушка, если бы у тебя были семья и дети! Скажи, что ты думаешь о мадам де Кадилак? Она недавно овдовела. Очаровательная женщина.

Обязательно встретимся с тобой в Фонтенбло в ноябре. Пожалуйста, убедись, что покои моей доброй подруги Мири располагаются достаточно далеко от графа де Матиньона; его жажда мести из-за ее кроликов лишь нарастает. Похоже, его ничем невозможно успокоить.

Ж.

Глава пятьдесят седьмая

– Я буду Мелани!

– А я Филиппиной! Нет, подожди – Филибертой!

– А быть может, Эглантиной!