Фавориты Екатерины Великой

Продолжаем «Чистосердечную исповедь» с того места, на котором её оставили: «Потом приехал некто богатырь, сей богатырь по заслугам своим и по всегдашней ласке прелестен был так, что услыша о его приезде, уже говорить стали, что ему тут поселиться, а того не знали, что мы письмецом сюда призвали неприметно его, однако же с таким внутренним намерением, чтобы не вовсе слепо по приезде его поступать, но разбирать, есть ли в нём склонность, о которой мне Брюсша сказывала, что давно многие подозревали, то есть та, которая я желаю, чтоб ты имел.

Ну, господин богатырь, после сей исповеди, могу ли я надеется получить отпущение грехов своих, изволишь видеть, что я не пятнадцатая, а третья доля из сих, первого по неволе, четвёртого по дешперации, я думала насчёт легкомыслия поставить никак не можно; о трёх прочих, если точно разберёшь, Бог видит, что не от распутства, которому никакой склонности не имею, и, если б я в участь смолоду получила мужа, которого бы любить могла, я бы вечно к нему не переменилась; беда та, что сердце моё не хочет быть ни на час охотно без любви».

Послание это дышит такой искренностью! Перо и бумага её каждодневные «инструменты», писать она умела, и в момент написания, видимо, совершенно верила в то, что пишет. Кстати сказать, Лонгинов, составитель списка фаворитов, утверждал, что Потёмкин был мужем Екатерины, то есть они были тайно венчаны. А именно при Потёмкине начался бесконечный хоровод любовников. Не хотело сердце императрицы «быть хоть на час охотно без любви».

«Сказывают, такие пороки людские покрыть стараются, будто сие происходит от добросердечия, но статься может, что подобная диспозиция сердца есть порок, нежели добродетель. Но напрасно я к тебе сие пишу, ибо после того возлюбишь или не захочешь в армию ехать, боясь, чтобы я тебя позабыла, но право не думаю, чтоб такую глупость сделала. А если хочешь навек меня к себе привязать, то покажи мне столько же дружбы, как и любви, а наипаче любви и говори правду». Екатерине было сорок пять лет, Потёмкину 35, но разница в годах ничему не мешала. Всю свою жизнь он «показывал» императрице много любви и много дружбы.

Под рукой много описаний внешности Потёмкина, но я остановилась на сочинении уже упомянутого мной графа Самойлова. Вязкий язык графа из XXI столетия кажется смешным, чего стоит, например, «нос соразмерно протяжный» или «орган голоса ясный и звонкий», но граф был современником Потёмкина, и он его любил. Князя Таврического звали Кривым, а в описании и слова нет о том, что князь был одноглаз, одно только любование своим великим дядей. «Князь Григорий Александрович был росту великого, так что в кругу особ, при дворе тогда бывших, равномерно и в собрании генералитета под начальством его служившего, он, по возносящейся выше прочих глав, своей мог быть замечен и узнаваем издали. При сём имел все совершенства телесной стройности и благообразнейшие черты лица, почему и почитался, а особливо в цветущих летах молодости, красивейшим мужчиною своего времени. Лицо имел продолговатое, полное, чело возвышенное, округлое, нос соразмерно протяжный, орлиный, брови возвышенные, приятно выгнутые, глаза голубые, полные, не впалые, взгляд острый, вдаль зрящий, рот небольшой, приятно улыбающийся, орган голоса ясный и звонкий, зубы ровные, чистые и здоровые, бороду острую, несколько посередине раздвоенную и вверх приподнявшуюся; шею, соразмерную сложению тела; цвет лица белый, оттенённый свежим румянцем…»

14 июля 1774 года Екатерина восторженно писала Гримму в Париж о своём новом фаворите. Он для неё «величайший, забавнейший и приятнейший чудак, которого только можно встретить в нынешнем железном веке». Медовый месяц императрицы совпал с важнейшим событием — 10 июля 1774 года был наконец заключён мир с турками, получивший название Кучук-Кайнарджийского. Екатерина направила на борьбу с Пугачёвым войско во главе с Суворовым, но эта помощь уже не была нужна. Восстание Пугачёва было подавлено.

Теперь можно было передохнуть, и Екатерина полностью отдалась своей любви. Сохранилось много писем и записок к Потёмкину, видимо, ей доставляло особое удовольствие поверять свои чувства бумаге.

«Голубчик мой дорогой, я вас чрезвычайно люблю: и хорош, и умён, и забавен, и до всего света нужды нету, когда с тобой сижю. Я отроду так счастлива не была, как с тобою».

«Милинкой, какой ты вздор говорил вчерась, я и сегодня ещё смеюсь твоим речам. Какие счастливые часы я с тобой провожю, часа с четыре вмести проводим и скуки на уме нет, и всегда расстаюсь через силы и нехотя».

Потёмкин у Екатерины «Милая милюшечка, Гришенька», «Гришёнок», «Милинкой голубчик и бесценный Дружечик» и даже «Мой бутон». Всего не перечислишь, в любовных обращениях Екатерина была очень изобретательна.