Фавориты Екатерины Великой

Екатерина поддерживала все начинания Потёмкина. Крепости и города строились, дороги прокладывались, в Херсоне, Таганроге и Севастополе строились верфи, со стапелей сходили новые судна. Край расцветал на глазах. Текст этот похож на передовицу советской прессы, но ведь было! Из песни слов не выкинешь.

У Потёмкина было много недоброжелателей, которые не раз пеняли Екатерине, что слишком много денег уходит на освоение нового края, а стоил ли он того? И можно ли верить Потёмкину? Он сказочно богат, а это значит пополняет свои богатства за счёт казны. Ну не может он не красть! Все крадут, но ни у кого нет таких возможностей, как у императорского любимца. Не одобрял Потёмкина и австрийский император Иосиф II. Он и подкинул Екатерине идею: а почему бы вам, ваше величество, не поехать на юг и самой посмотреть, что там наделал князь Таврический? Сказано это было на встрече в Могилёве ещё в 1781 году, и Екатерине понравилась эта идея, но осуществили её только шесть лет спустя. Потёмкину такая отсрочка была только на руку. У него, как у героя романа Джека Лондона «Время не ждёт», каждая минута была на учёте, и он сумел достойно подготовиться к встрече государыни.

Екатерина много ездила по стране, поездка в Крым, на которую ушло полтора года, была последней и самой важной. Важной потому, что это путешествие имело политический подтекст. Турция и Швеция грозили войной, Екатерине надо было показать Европе, что Россия сильна, как никогда, она искала союзников. С императрицей ехал весь двор, огромный штат обслуги, иностранные послы. В дороге присоединились приглашённые правители: император Иосиф II и король польский Станислав Август.

2 января 1787 года под гром салюта императорский кортеж выехал из Петербурга. Он состоял из 14 карет, 164 саней, в хвосте ехали ещё 40 запасных. Маршрут был намечен следующий (и он был осуществлён): Смоленск, Новгород-Северский, Чернигов, Киев, оттуда до Екатеринослава плыть по Днепру. Перед порогами все пересаживаются в кареты, далее Херсон и Крым. Обратный путь: Черкассы, Бахмут, Тор, Изюм, Харьков, Курск, Орёл, Москва и, наконец, Петербург.

Выехали зимой, потому что в прочие сезоны в России бездорожье. Для самой Екатерины построили дом на полозьях. Дом состоял из кабинета с небольшой библиотекой и рабочим столом, гостиной, в которой могло бы разместиться восемь человек, в гостиной игорный столик — не без этого, — кресла и прочая мебель. В дороге императрица могла работать, она принимала сановников, писала бумаги, читала отчёты. Дом везли тридцать лошадей. Обедали и ужинали на постоялых, заранее построенных дворах. Павленко пишет: «От Петербурга до Киева было устроено 76 таких станций, на каждой из них приготовили 550 лошадей. На каждой станции сооружались помещения для хранения припасов: 3 рогатые скотины, 3 телёнка, 15 кур и 15 гусей, два пуда крупитчатой муки, один пуд коровьего масла, 500 яиц, 6 окороков, фунт чаю, полфунта кофе, бочонок сельдей, 2 пуда сахару, вина белого и красного по 3 ведра, 50 лимонов и пиво».

Всё это безумие было организовано Потёмкиным. Правда, за дорогу он не отвечал, здесь трудились другие герои, но главным режиссёром поездки был, конечно, князь Таврический. Он разослал с курьерами по большим и малым городам бумаги с указаниями ритуала встречи. Каждый из встречающих любого звания должен быть «в совершенном опрятстве», представители дворянства чтоб в парадных мундирах, улицы — перекрывать, больным и увечным на встречу ни-ни, и ещё «чтоб монашество разного пола по улицам не шаталось», а сидело бы по кельям. И только одна радость всем доступна, радость и счастье, и крики «ура!» Это не что иное, как грандиозный спектакль от Балтийского моря до Чёрного, а труппа — всё население России.

Главный бытописатель Потёмкина у нас сейчас Пикуль, и он искренне возмущён надуманным, никчёмным и несправедливым, вошедшим в обиход выражением «потёмкинские деревни». А кто сочинил этот унизительный слоган? Пикуль объясняет, что крылатое выражение возникло не в отечестве, а во враждебной нам Европе, некий русофоб саксонец Георг Гельбиг выбросил его на политический рынок. Мало того что слоган прижился за бугром, там и дома его поддержали враги Потёмкина, те самые помещики, чьим беглым он дал в Тавриде вольную.