Фавориты Фортуны

Это было удачное время для того, чтобы выдвинуться кандидатом в военные трибуны. Присутствие Спартака означало, что служить в легионах консулов Цезарь будет в Италии. Но сначала надо, чтобы его выбрали, – надеть специально отбеленную, белоснежную тогу кандидата и расхаживать среди выборщиков по рыночным площадям и базиликам Рима, не говоря уже об аркадах и колоннадах, гильдиях и учебных заведениях. Поскольку каждый год Трибутное собрание выбирало двадцать четыре военных трибуна, было не особенно трудно стать им. Но Цезарь поставил перед собой более сложную задачу, чем просто выборы: он решил, что при восхождении по cursus honorum на каждых выборах он будет кандидатом, набравшим наибольшее количество голосов. Таким образом, он заставил себя пройти через многое, что обычный кандидат на эту самую низкую из всех должностей считал излишним усилием. Он не воспользовался услугами частным образом нанятого номенклатора, который бы обладал способностью запоминать имена. Цезарь сам будет номенклатором, он никогда не забывает лица и имени человека, с которым общается. Человек, польщенный тем, что спустя много лет кто-то назовет его по имени, будет высокого мнения о таком блестящем, вежливом, способном человеке – и проголосует за него. Удивительно, но многие кандидаты забыли про Субуру, просто перестали думать о ней. Что такое Субура? Рассадник бедноты, от которого Риму лучше избавиться. Но Цезарь, который жил в Субуре всю свою жизнь, знал, что там обитает множество людей из низших слоев первого класса и высших слоев второго класса. И всех их он знал. И никто не откажется проголосовать за него.

Он занял-таки первую строчку в списке и, как и двадцать других квесторов, выбранных на том же заседании Трибутного собрания, должен был приступить к своим обязанностям в пятый день декабря, а не в первый день нового года. Жребий, который определит его легион (его припишут к одному из четырех консульских легионов), он не будет тащить до пятого декабря и не будет никому докучать, до времени посещая свой легион. Даже в Капуе ему не разрешили появляться. Мучительно, если учесть серьезные события этого года!

В конце квинктилия даже самому тупому сенатору сделалось ясно, что консулы Геллий и Клодиан не способны остановить Спартака. С Филиппом во главе печального хора Сенат тактично дал знать консулам, что с них снимается командование в войне со Спартаком. Они нужны в Риме, и теперь было очевидно, что командование следует поручить человеку, наделенному властью проконсула, человеку, имеющему личный подход к демобилизованным ветеранам, способному вдохновить их на возвращение под штандарты. Это должен быть вояка с хорошим послужным списком и преимущественно придерживающийся убеждений Суллы. Человек, который не только принадлежит к Сенату, но и является хотя бы претором.

Конечно, все в Сенате и вне его знали, что существует только один кандидат. Только один, сидящий без дела в Риме, без зарубежной провинции, не принимавший в данный момент участия в каком-либо военном конфликте. Только один кандидат, воин-ветеран: Марк Лициний Красс. Городской претор в прошлом году, он отказался от губернаторства, приведя в качестве оправдания тот факт, что Риму он больше нужен дома, а не в чужом месте. В любом другом сразу осудили бы такую бездеятельность и отсутствие настоящего политического рвения. Но Марку Крассу позволили слабость. Вынуждены были позволить! Большинство сенаторов находились буквально в долгу у него.

Он не добивался этой работы. Это было не в его стиле. Он просто сидел в своих конторах позади кондитерских рядов и ждал. «Несколько контор». Звучало внушительно, пока один любопытный не посетил эти хваленые конторы Красса. На стенах не оказалось дорогих картин. Не нашлось ни одного удобного ложа у стен, ни просторных залов, где могли бы разместиться клиенты и поговорить, не было слуг, предлагавших фалернское вино или редкие сорта сыра. А такое случалось: Тит Помпоний Аттик, например, тот самый бывший партнер Красса, который теперь презирал его, вел свои дела в изысканной обстановке. Но Красс даже не пытался понять желания находиться в окружении красивых, удобных вещей. Для Красса зря пропадавшее пространство означало пустую растрату. Деньги, потраченные на красивые помещения, – напрасно потраченные деньги. Когда он торчал в своей конторе, он занимал стол в углу переполненного зала. Мимо него робко пробирались обремененные делами счетоводы, писари, секретари, располагавшиеся в той же комнате. Это могло быть немного неудобно, но означало, что сотрудники постоянно на глазах у хозяина, а глаза эти ничего не упускали.

Нет, он не добивался этой работы, ему не нужно было покупать себе сенаторское лобби. Пусть Помпей Магн расходует средства на такие пустяки. Это делать не обязательно, когда человек может дать взаймы нуждающемуся сенатору любую сумму и без процентов. К тому же Красс мог потребовать долг в любое время – и всегда у него был полный кошелек.