Фавориты императорского двора. От Василия Голицына до Матильды Кшесинской

Один раз в году ворота парка «Александрия» открывались для всех: это было в начале июля — в день рождения Александры Федоровны. Тысячи людей стекались на петергофский праздник со всех окрестностей Петербурга. Публика и народ располагались бивуаком по всему саду; тут и палатки, навесы, столы, стулья, скамейки, койки. Государь и государыня всегда объезжали этот импровизированный лагерь; останавливались, разговаривая с народом и публикой.

Праздник начинался 1 (13) июля, в сам день рождения, службой в дворцовой церкви и парадом перед дворцом Кавалергардского ее императорского величества полка. Далее следовал праздничный обед. Вечером в парке зажигали иллюминацию, и вся императорская семья, сопровождаемая Двором, выезжала на экипажах и линейках для прогулки по парку. На всем пути экипажи приветствовали толпы народа.

В. Садовников. Придворный выезд из Большого дворца в Петергофе

Перед главной террасой дворца, за Самсоном, горел щит с вензелем Александры Федоровны. По возвращении начинался бал-маскарад в залах дворца.

2 июля, единственный раз в году, в «Александрию» допускали народ — опять катание при звуках военных оркестров. Затем августейшая семья пила чай на украшенном гирляндами из васильков балконе, окруженная толпой. Васильки — одни из любимых цветов императрицы Александры Федоровны, и в день ее рождения повсюду можно было видеть украшения из них.

В 1839 году этот праздник видит французский дипломат Астольф де Кюстин. Он писал: «В петергофском парке можно проехать с милю, не побывав два раза на одной и той же аллее, вообразите же весь этот парк в огне!.. Деревья исчезают под бриллиантовыми ризами, и в каждой аллее огней больше, чем листьев. Перед вами Азия, не реальная Азия наших дней, но сказочный Багдад из „Тысячи и одной ночи“ или еще более сказочный Вавилон времен Семирамиды…

Мне передавали еще, что тысяча восемьсот человек зажигают в тридцать пять минут все огни парка. Примыкающая к дворцу часть парка освещается в пять минут. Напротив главного балкона дворца начинается канал, прямой, как стрела, и доходящий до самого моря. Эта перспектива производит магическое впечатление: водная гладь канала обрамлена таким множеством огней и отражает их так ярко, что кажется жидким пламенем. Нужно иметь богатейшее воображение, чтобы изобразить словами волшебную картину иллюминации. Огни расположены с большой изобретательностью и вкусом, образуя самые причудливые сочетания. Вы видите то огромные, величиной с дерево, цветы, то солнца, то вазы, то трельяжи из виноградных гроздьев, то обелиски и колонны, то стены с разными арабесками в мавританском стиле. Одним словом, перед вашими глазами оживает фантастический мир, одно чудо сменяет другое с невероятной быстротой. Голова кружится от целых потоков, сверкающих всеми цветами радуги, драгоценных камней на драпировках и нарядах гостей. Все горит и блестит, везде море пламени и бриллиантов…

В конце канала, у моря, на колоссальной пирамиде разноцветных огней возвышается вензель императрицы, горящий ослепительно белым пламенем над красными, зелеными и синими огнями. Он кажется бриллиантовым плюмажем, окруженным самоцветными камнями. Все это такого огромного масштаба, что вы не верите своим глазам. „Сколько труда положено на праздник, длящийся несколько часов; это немыслимо, — твердите вы, — это слишком грандиозно, чтобы существовать на самом деле. Нет, это сон влюбленного великана, рассказанный сумасшедшим поэтом“.

Тягостное чувство, не покидающее меня с тех пор, как я живу в России, усиливается оттого, что все говорит мне о природных способностях угнетенного русского народа. Мысль о том, чего бы он достиг, если бы был свободен, приводит меня в бешенство».

* * *

В самом деле, судьба русских крепостных волновала не одного только французского дипломата. Либералы считали «эмансипацию крестьян» справедливым и человеколюбивым поступком, консерваторы напоминали им о возможных экономических последствиях такого шага. Но решать вопрос об эмансипации предстояло уже новому императору — старшему сыну Николая и Александры Федоровны.

Александра Федоровна была образцовой женой и матерью. У нее и у Николая родились восемь детей, одна девочка умерла сразу же после рождения, остальные дети благополучно выросли. Императрица почти не имела иных интересов, кроме семейного круга, и не желала себе ни власти, ни серьезных общественных дел. Это устраивало Николая, но не всех его приближенных.